Тайны военной агентуры

Ориентируясь на это сообщение, мы послали на базу запрос на «черную» пропаганду, и нам прислали бумагу, сделанную так, будто ее выпустили немцы, в которой говорилось, что все фашисты трусы, и будет лучше их всех как можно скорее отправить на фронт. Мы распространили ее копии среди фашистов, и это вызвало массовое дезертирство из их рядов. В другой бумаге, якобы изданной фашистами, заявлялось, что немцы бросают итальянцев на произвол судьбы. Кроме распространения этих листовок, мы прекратили всякую иную партизанскую деятельность, затаившись на нашей новой стоянке. Я хотел, чтобы все успокоилось, чтобы можно было принять новых людей с базы.

Фарбрега, Силзби, Бучхардт, Чикконе, Делани и я жили в двух пустовавших каменных домах вместе с тремя партизанами. Это были Портос, 22-летний парень из Больцано, чьи родители погибли в американской бомбежке, а братья были застрелены немцами; Виктор, который потом предал нас, и мальчонка, прозванный «Брауни» («домовой»), чьих родителей убили немцы и который был из них самым храбрым. Как-то Брауни отправился с одним из партизан в Белл у но, заприметил на оружейном складе два немецких пулемета, разоружил охрану, уложил пулеметы в немецкий грузовик, четыре раза сходил на склад за другим оружием и был таков, приведя грузовик к нам в горы.

Фарбрега приступил к устройству тайников, куда мы могли бы спрятать запасную рацию, бензин, масло, продукты, одежду и патроны, на случай если придется быстро спасаться.

Одним из наших лучших агентов в Беллуно был итальянец с боевым именем «Сетте», который работал шофером в штабе частей СС. Через цепь связников он постоянно информировал нас, что делают немцы со взятыми ими заложниками, когда они планируют провести операцию против нас и так далее, и здорово нас выручал. Много раз этот человек был очевидцем расстрелов наших партизан во дворе немецкой штаб-квартиры, он видел, как отводили на казнь людей, с которыми ему перед этим приходилось работать. Иноща они встречались взглядами, и Сетте ободряюще подмигивал, давая понять обреченному, что его смерть будет отомщена. Ни один человек его не выдал.

В один из дней мы получили от Сетте известие, что генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг отправился в инспекционную поездку и должен прибыть следующим утром в Тричиану, находившуюся в шести километрах от нас. В результате Делани, Брауни и я провели большую часть того проклятого дня в рыскании по окрестным холмам с двумя автоматическими винтовками в попытке взять на мушку Кессельринга. И даже если бы мы знали, что его вот-вот должны назначить главнокомандующим Западным фронтом, мы не смогли бы выслеживать его более упорно. Однако наше передвижение затруднялось глубоким снегом, и Кессельринг постоянно чуть-чуть опережал нас.

Тем же вечером я встретился с капитаном Беннуччи в таверне Сан-Антонио поблизости от Тричианы, и мы просидели с ним до трех утра, обсуждая наши планы. После этого я пригласил его к себе, чтобы спрятать на ночь, соблазняя по дороге рассказами об индюшке, которую удалось раздобыть партизанам,— мы уже несколько дней жили на кукурузной муке и теперь собирались съесть ее на следующий день.

Утром я поднялся рано и, приглядывая за готовящейся на огне индюшкой, стал пить чай. Силзби как раз начал настраивать радиостанцию, готовясь передать наши сообщения, как раздался стук в дверь — прибежала одна из крестьянских девочек, которые обещали Брауни предупредить его в случае опасности.

— Немцы! — прошептала она.— Вас окружают!

Я велел Силзби быстро упаковать рацию и спрятать ее, Беннуччи бросился будить остальных. Приказав Фар-бреге убрать все запасы в тайники, я взял две автоматические винтовки и поспешил вместе с Беннуччи на возвышенность около одного из домов в дозор. Мне подумалось, что, должно быть, в конце концов, против нас прислали войска СС, и это в самом деле было так: их было больше тысячи во главе со штурмбаннфюрером Шредером.

Беннуччи навел бинокль на тянувшийся невдалеке горный кряж и воскликнул:

— Они уже там!

Я взял бинокль и всмотрелся в приближающихся немцев: было похоже, что нас взяли в сплошное кольцо, которое постепенно сужалось. Оставаться здесь, естественно, становилось небезопасным, поэтому девочка ушла. Пришло время давать тягу и нам. Закончив сборы мы снялись и побежали по руслу ручья по колено в воде. Мы уже находились в поле зрения немцев, но нам удалось отдалиться от домов почти на тысячу ярдов, когда раздалась пулеметная очередь, показавшая, что нас заметили. Шедший в числе последних Фарбрега упал. Я окликнул его, но ответа не последовало, и я побежал дальше по сделавшему изгиб руслу.

Тут я увидел брошенный кем-то из партизан ручной пулемет Браунинга и, подобрав его, несколько раз выстрелил в немцев, чтобы они держались подальше. Бросив его, я пробежал еще четыреста ярдов и увидел совершенно выдохшихся Бучхардта и Силзби, а также двух немцев — один стрелял с другого берега ручья, а второй взбирался на бугор в двадцати пяти ярдах от нас.

— Капитан,— тяжело дыша произнес Бучхардт,— мы попались...