Тайны волхвов. В поисках предания веков

По прибытии в Хайфу — третий по значению город и главный порт Израиля — нас с Джоном встретили солдаты с автоматами. У нас было ощущение, будто мы попали в лагерь спартанцев. В отличие от Северной Франции, где рубцы от первой мировой войны еще видны, но уже не страшны, эта страна с зияющими ранами оставалась сверх-милитаризованной. Над Хайфой возвышается гора Кармель, украшенная неприлично золотым куполом усыпальницы Бахай. Здесь покоится — если верить его последователям — персидский пророк XIX века Баб. Сверкающий под утренним солнцем купол напоминает, что в Израиле вопрос религии весьма не прост, поскольку любой культ на Ближнем Востоке претендует на унаследование того, что в конце концов является крошечной страной. Когда-то Кармель была центром древней школы иудейских пророков, чьи писания стали частью Библии. Позже она дала свое название нищенствующему Ордену Кармелитов. Орден был основан в XII веке, когда крестоносец Бертольд и десять его товарищей, придерживавшихся одинаковых взглядов, обосновались как отшельники на горе Кармель, вблизи от пещеры, считавшейся убежищем пророка Илии. Во время нашего посещения горы мы не обнаружили отшельников, а сама гора напоминала пригородный сад.

Оставив за спиной голубизну Средиземного моря, мы направились в глубь материка, пересекли скалистые горы и опаленную жаром долину Мегиддо (библейская Армагеддон) и спустились в покрытую буйной растительностью долину Хула. Здесь, в плодороднейшем оазисе, находится несколько из самых богатых и производительных израильских коллективных хозяйств — кибуц. Мы с Джоном скоро уже собирали грейпфруты в одном из них — «Кефар-Цольде» — старом селении, в котором еще проживали несколько человек, переживших холокост. Некоторые из них были настолько травмированы выпавшими на их долю ужасами, что давным-давно не считали себя психически здоровыми и служили живым укором человечеству за его зверства. Жестокая ирония заключалась в том, что буквально в паре ярдов от наших хижин проходили изгороди из колючей проволоки. Беженцы из гитлеровских лагерей смерти продолжали жить в прифронтовой полосе За этой изгородью находились Голанские высоты — небольшая часть Сирии, захваченная израильтянами во время «Шестидневной войны» 1967 года. Здесь, среди минных полей и других напоминаний о войне, были протоптаны тропы, по которым мы иногда прогуливались, хотя нас и предупредили, чтобы мы не заходили далеко и не сходили с них в сторону. Карабкаясь по ним ранними вечерами, когда солнце уже не так палило, а гора Гермон окрашивалась в цвет апельсина, я задавался вопросом, а не бродил ли по этим холмам и Иисус? Любовался ли он, как и я, игрой света в скалах горы Араксез? Наблюдал ли и он, как сбиралась стая стервятников и кружила над мертвым животным? Не здесь ли проклял он фиговое дерево — вроде тех, что я видел на обочинах — за то, что оно не плодоносило? Все эти и другие вопросы стали вдруг жизненными для меня, каковыми никогда не являлись, пока я не ступил на эту необычную землю, не вздохнул ее запахи и не отпил ее воды. Я достал из своего мешка Библию и открыл ее наугад. «Ищите и обрящете, стучите, и отверзятся двери, — говорилось там. — Ибо, кто просит, да получит, а кто стучится, да откроют ему». Я стучусь, думал я, я стучусь. Насколько громче мне следует стучаться? В глубине своей души я нашел ответ: не сейчас, но наступит День. Будь терпелив, и двери откроются; со временем все откроется. Я сохранил эти слова в своем сердце, решив раз и навсегда, что никогда не откажусь от поиска знания, что в один прекрасный день я пойму, о чем в действительности говорится в Евангелиях, и узнаю истину об этом необычном человеке по имени Иисус.