Тайны Времён

Махнув рукой, понимая, что спорить сейчас бесполезно, Эван продолжил своё занятие. Он со своими помощниками уже успел спасти нескольких пострадавших и не терял надежды обнаружить ещё кого-нибудь живым. Товарищи его то и дело растворялись в пространстве, совершая перемещения со спасёнными мужчинами и женщинами. Взгляд Элекса наткнулся на воз, опрокинутый гнедой лошадёнкой, так же нашедшей преждевременную смерть от слепо выпушенных стрел нападавших. Ему показалось будто под сеном, которое выпало из опрокинутого воза, доносятся слабые стоны. Быстро приблизившись и разгребая руками сухую траву, уже начинавшую тлеть от нестерпимого жара пылающей конюшни, он увидел девочку. Элекс сразу же узнал её: ровесница Касс, подруга её игр. Белокурые волосы, обрамляющие миловидное личико искажённое болью, были залиты кровью, которая вытекала из раны в горле, пробитым стрелой. Глаза её были закрыты, но хриплое дыхание, вырывавшееся из груди, свидетельствовало о том, что она жива. Как раз в тот момент, когда Элекс осматривал девочку, раздался новый звук: треск падающих бревен. В частоколе образовалась брешь. Старания врагов увенчались успехом, и они с победным рёвом ринулись внутрь, растекаясь неудержимой волной по всей территории селения, добивая мертвых и раненных мечами и кинжалами. Времени с каждой минутой оставалось всё меньше и меньше. Элекс обнял руками девочку за плечи, прижимая к своей груди, проникая и обхватывая своими чувствами её разум, как учил его отец. Почувствовав, что способен к переносу её тела вместе со своим, он исчез из этой точки пространства, прямо перед носом подбежавшего к нему воина.

* * *

– Не кори себя понапрасну, мы далеко не всегда властны над судьбой, – так пытался Эван вразумить своего сына, убитого горем.

– Если бы я сначала проводил её в безопасное место, а после этого вернулся обратно… – глухо пробурчал опечаленный юноша.

– То поменялся бы с ней судьбой! – оборвал Элекса отец. В уголках его усталых глаз затаилась невыносимая боль. Это было единственным, что выдавало горе отца, потерявшего дочь. Люди, привыкшие видеть своего предводителя мудрым и бесстрашным, в эту тяжелую минуту полагались на него больше, чем на самих себя, и он не мог позволить им усомниться в этом даже на мгновение, дав выход своему горю. Ответственность перед ними и перед миссией, которую диурды несли, не позволяла взять верх эмоциям над холодным рассудком.

– Как хорошо, что ваша мать не знает пока об этом, – произнеся эту фразу, Эван умолк, мысленно переносясь в северные леса к своей любимой, давшей жизнь Элексу и Касс. Элекс, ожидая продолжения беседы молча, наблюдал за отцом. Сколько он себя помнил, внешний вид отца не менялся. Он был таким и только таким; светловолосым гигантом, не стареющим на протяжении многих лет. Всё это время он оставался главной надеждой диурдов: мудрым вождём племени, отличным стратегом, знающий буквально всё обо всём на свете. Однажды от учителя, мальчик услышал такое, чему не смог поверить. Тогда он приписал это разгорячённому воображению, от излишнего вина, попавшего в рот Варгену, по случаю ежегодного сельского праздника. Из его слов следовало, что его отец Эван чуть ли не бессмертен. Когда-то задолго до рождения большинства из ныне живущих людей, он спас мир своим своевременным вмешательством в некие события. Учитель был уже довольно немолодым человеком, но клялся, что и его не было на свете в ту пору. На прямой вопрос мальчика: откуда же он тогда всё это знает, Варген ответил, хитро улыбнувшись при этом:

– Камни ведают мне о прошлом.

Сейчас, глядя на отца, которому можно было дать не больше пятидесяти лет, он решился. Разговор о судьбах, якобы предначертанных, побудил его к этому.

– Скажи пап, правду говорят, что ты бессмертен?

На лице Эвана не отразилось и тени того, что он расслышал то, о чём его спросил сын. Они сидели в сгущающихся сумерках под огромным старым раскидистым дубом, чуть поодаль в поле горели костры, возле которых хлопотали женщины и дети, готовя пищу для теперь уже немногочисленного мужского населения. Отец словно вглядывался в лица оставшихся в живых сельчан. Не более полусотни людей уцелело от некогда процветающего посёлка диурдов, насчитывавшего до трехсот семей. Внезапно в его глазах отразилась безмерная усталость, лицо сразу как-то осунулось и постарело. Элекс никогда прежде не видел его таким, и он заёрзал на месте, ощутив бестактность своего вопроса. Когда он уже потерял всякую надежду на то, что отец вообще заговорит с ним, прозвучал запоздалый ответ. Эван говорил тихо, стараясь, чтобы его громкий голос не разносился слишком далеко по округе.

– Нет, я не бессмертен. Молодость, как и старость, дается однажды, а пережить хочется и то и другое. Бессмертным я быть не хочу. Но кто наговорил тебе такое? – неожиданно закончил он.

– Слышал давно, от кого уже не помню, – слукавил Элекс, невольно при этом краснея.