Тайны Второй мировой

1. Организовать прочную оборону и прикрытие госграницы, используя для этого все войска приграничных округов и почти всю авиацию, назначенную для развертывания на Западе;

2. Разработать детальный план противовоздушной обороны страны и привести в полную готовность средства ПВО.

По этим вопросам мною отданы распоряжения, и разработка планов обороны госграницы и ПВО полностью заканчивается к 01.06.41 году…

Одновременно необходимо всемерно форсировать строительство и вооружение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 году на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайонов по линии старой госграницы».

Как же так? С одной стороны, нарком обороны и начальник Генштаба собираются нанести первый удар, чтобы на 30-е сутки войны красноармейцы уже мыли сапоги в Нареве и Висле и прочно стояли в сердце Силезии и Моравии. С другой стороны, военным округам ставится задача «организовать прочную оборону и прикрытие госграницы» и предполагается продолжать строительство укрепленных районов, в том числе по линии старой границы, а также и тех УРов, что должны вступить в строй только в 42-м году. Нет ли туг противоречия? На самом деле — нет. Строительство укрепрайонов и другие оборонительные мероприятия преследовали те же цели, что и строительство оборонительных сооружений, подтягивание артиллерии и иные меры по усилению обороны, проводимые немцами в северной половине Польши, как раз у границ Белоруссии, где планировался главный удар группы армий «Центр». Разведка Западного округа все это фиксировало, а германскому командованию только того и нужно было. Вот и с советской стороны строительство укрепрайонов должно было создать у потенциального противника впечатление, будто Красная армия собирается обороняться, а о наступлении не помышляет. Ведь строительство укрепленных рубежей все равно практически невозможно скрыть ни от воздушной, ни от агентурной разведки, ни от наблюдателей на другой стороне границы. Точно так же Жуков, когда готовил наступление на Халхин-Голе, сумел убедить японцев, будто советские войска еще долго будут только обороняться.

В первой половине мая всем военным округам были направлены директивы Генштаба с требованием подготовить к концу месяца детально разработанные планы прикрытия границы. Позднее других, 2 июня 1941 года, такой план представил Прибалтийский округ. Во всех округах войскам ставились сугубо оборонительные задачи. Только для Киевского округа предусматривалось: «При благоприятных условиях всем обороняющимся войскам и резервам армий округа быть готовым, по указанию Главного Командования, к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесению боевых действий на его территорию и захвату выгодных рубежей»^{105}. Дело в том, что планы развертывания войск округов и директивы Генштаба об их подготовке, в отличие от «Соображений по плану стратегического развертывания» с планом упреждающего удара, составлялись в нескольких экземплярах и хранились как в Генштабе, так и в штабах округов. К ним имел доступ гораздо более широкий круг лиц. Подготовленные же в единственном экземпляре «Соображения» вплоть до 1948 года хранились у Сталина и только в этом году были возвращены тогдашнему начальнику Генштаба Василевскому. О готовящемся вторжении в Германию и Польшу знал только очень узкий круг лиц. В Генштабе это — Ватутин, Василевский и Жуков, из руководителей Наркомата обороны Тимошенко и его первый заместитель Буденный. Кстати, 15 марта 1941 года Буденный и Жуков получили право непосредственно входить в правительство «для разрешения вопросов Наркомата обороны». Это вносило дополнительную дезорганизацию в управление военным ведомством и явилось выражением недоверия Сталина к Тимошенко.

Но, что было еще хуже, гиперсекретность в отношении военных планов не позволяла реализовывать их на практике. Правда, немецкая разведка так и не смогла установить, что Красная армия собирается нанести упреждающий удар. Накануне 22 июня 1941 года в Берлин поступило сообщение, что в Кремле обсуждался план превентивного удара, но был отклонен^{106}. Вероятно, слухи о майском плане дошли до кого-то из агентов германской разведки, но поскольку никаких данных об утверждении плана не было, он решил, что предложение о нанесении такого удара не было поддержано Сталиным. Однако то, что удалось ввести в заблуждение неприятельскую разведку, не могло компенсировать вред от чрезмерной секретности оперативных планов. Стремление во что бы то ни стало сохранить все в тайне не позволяло как следует готовить командиров и штабы к выполнению конкретных задач в будущей войне.