Тайны, загадки и снова тайны. Книги 1-16

Спорят ученые. Скрещиваются мечи и рапиры острых мыслей, взаимоисключающих гипотез и допущений, заостренные порой до предела.

Что же остается читателю?

Ему необходимо отыскать свою точку зрения. А ведь это главное — расковать воображение человека, заставить его искать и мучиться в поисках собственного, пусть не всегда правильного решения.

И поиск этот беспределен, он может, ломая преграды между настоящим, прошлым и грядущим, врываться в еще неизведанные, лишь прогнозируемые сферы бытия.

Нельзя не вспомнить чудесные слова выдающегося писателя нашего времени Леонида Максимовича Леонова:

«О, как безумно хочется хотя бы через травинку, через парящее в небе облачко, даже со сверхптичьего полета взглянуть потом, потом, на наше продолжение в веках...

Часть этого задания ложится и на так называемую научно-фантастическую литературу, которой хочется попутно пожелать большего совершенства, в частности, умножения сюжетных координат, в пересечении которых образуются поразительные детали, выясняются неожиданные и незнакомые еще очертания новой эры.

Но лучше всех нас сделают это универсальные, авторитетные, увлекательные, еще лучше — вдохновенные обзоры по ведущим наукам современности, причем с некоторым люфтом, вольностью в сторону чрезмерных допущений, и даже, прошу прощения у редактора, с малой долей гипотетической ереси, которую иные ученые блюстители столь терпеть не могут и в личине которой нередко на сцене науки и жизни появляется истинное новаторство».

Леонид Леонов не зря упоминает здесь о малой доле гипотетической ереси, в личине которой появляется истинное новаторство.

Ведь ересь — это и есть элемент нетрадиционного мышления. Элемент воображения, столь необходимого сегодня, в тревожный век торжества сил, выходящих за пределы человеческого восприятия: ультразвуков, которые нельзя услышать, ультраскоростей, которые нельзя себе представить, ультраэнергий атомного порядка и всего того, что торжествует сегодня в макро- и микромире.

Да кому это надо, скажет скептик. Искать, воображать, фантазировать... Чем ближе к прописным истинам, тем точнее и спокойнее. Давайте как-нибудь без вымысла, без фантазии. Вперед, по проторенным дорогам, проверенным столетиями.

А как же с Циолковским? — спросим мы скептика. А как же с геометрией Лобачевского? Непонятой на протяжении почти восьмидесяти лет, ныне торжествующей при расчетах космических траекторий и ядерных процессов?

А как же с теорией относительности Эйнштейна? Это тоже проторенное направление науки или яркая вспышка разума, способного к воображению?

Я нарочно коснулся самых мощных рычагов воображения, перестроивших мир представлений и понятий. Но ведь дети воображения — акселераты XX века — разбрелись сегодня по всем направлениям наук. Одни из них уже выбрали свой путь в науке, другие еще бродят, еще ищут место своего приземления. Найдут ли? Пока неизвестно...

Есть между соображением и наукой удивительная обратная связь, не заметить которую невозможно. В чем она заключается?

Как известно, сущность любой науки сводится к тому, что она производит анализ окружающей действительности. Наука как бы использует свои атомы познания. Она строит из понятий, концепций, абстракций, эмпирических законов самостоятельное здание — модель окружающей реальности. Чтобы эта модель стала научной, она должна быть подтверждена опытом.

В том случае, если постройка модели по тем или иным причинам невозможна, модель становится научным вымыслом, фантастикой. Однако и в ней существуют свои научные элементы, логические правила и приемы. Отсутствует эмпирическая проверка.

Таким образом, научно-фантастические идеи — плод человеческого воображения — есть не что иное, как тот же своеобразный метод проб и ошибок.

Именно здесь, в этом процессе, и надо искать ту «кибернетическую обратную связь», которая существует между наукой и вымыслом. Научная фантастика, вымысел как бы разыгрывают возможные варианты будущего.

Не скованная обязанностью проверки научных положений, фантастика, со своей стороны, вводит в оборот научные элементы познания: концепции, принципы, понятия. Они необходимы фантасту для построения научного здания, воздвигнутого на фундаменте воображения.

И вдруг происходит, казалось бы, невероятное: сама наука начинает складываться из элементов познания, порожденных научной фантастикой...

Таким образом, завершается этот потрясающий цикл взаимообогащения двух начал — науки и воображения.

Разве не такими были во многом наивные для нас сегодня научно-фантастические домыслы Жюля Верна, Герберта Уэллса, Беляева, а впоследствии Ивана Ефремова и других фантастов? Вот почему мы уверенно отвечаем скептикам: да, воображать надо. Искать необходимо. Но не только искать — обязательно находить. Искать и находить — вот обобщенная формула искусства и науки.

У молодого читателя, раскрывшего «книгу тайн», — плодотворная почва для поисков, развития воображения, а в ряде случаев и для находок.

Почва эта размещается в трех сферах: в прошлом, в настоящем и в будущем.