Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

11 августа 2014 года. В ночь со вчера на сегодня Марине снился сон, будто она провожает Людмилу Владимировну на самолет, и та ей говорит: «Последний раз хочу съездить за границу, но в аэропорту собралось очень много людей на посадку». Вдруг Марина теряет Карпову и не может ее найти, начинает бегать по аэропорту и искать ее. Нашла случайно, увидела, что она сидит, вдавленная в кресло, маленькая, худенькая, щупленькая, в серой каракулевой шубе и сине-голубом берете. Марина подходит ближе, всматривается в лицо и видит свою маму, умершую три с половиной года назад. Марина спрашивает: «Мамочка, что же ты тут делаешь?» и просыпается с чувством, что что-то случилось, но не может понять, что именно.

Случилось так, что мне снился вещий сон в ночь перед смертью Майи, а Марине – в ночь после смерти Карповой.

12 августа 2014 года. Утром позвонил Саша Миронов и сказал, что Маша приехала только вчера и бабушку уже не застала. Я напомнил ему, что Карпова любила Крым, но не любила Ялту и не хотела лежать в ялтинской земле, она завещала, чтобы ее кремировали и, как она выразилась, «втолкнули к ее девкам» (Нике и Майе). Миронов сказал, что в подобных случаях все решают родственники, а из родственников есть только Маша, и посоветовал связаться с ней, что я и сделал, написав такое сообщение: «Машенька, наверное, я был последним, кто десятого числа говорил с бабушкой… (Это было в 13 часов 42 минуты по Украине. – А.Р.) Она сказала, что ей очень плохо, не может говорить, голос был умирающего человека. В какой-то момент она прервала разговор, наверное, выронила трубку из рук и скончалась. Я потом звонил, но никто не отвечал. Хочу, чтобы ты все это знала». Вскоре получил ответ Маши: «Если это действительно произошло так, я рада, потому что очень боялась и не хотела, чтобы она была одна в этот момент. А мы совсем чуть-чуть не успели. Видимо, не нужно было видеть ее в таком состоянии. Не знаю… Сейчас занимаюсь похоронами. Думаю, завтра будет прощание. Спасибо за все!»

13 августа 2014 года. День прощания с Людмилой Владимировной Карповой.

14 августа 2014 года. Карпову похоронили на новом кладбище в Ялте.

16 августа 2014 года. Татьяна Барская по телефону сказала мне, что новое кладбище находится так далеко, что до могилы Карповой можно не дойти. Это подтвердила Молчанова, сказав, что Карпову похоронили в «яме». Я понял, чтó она имела в виду, когда сам побывал там. Кстати, Молчанова, навещавшая Карпову, вспомнила, что, когда та окончательно слегла, она дважды ей говорила: «Ты знаешь, я хочу, чтобы меня кремировали и поставили урну к Майке и Никуше – там есть место, хватит для всех». Об этом же просила Карпова Сашу Миронова при их встрече в Ялте за несколько лет до смерти. Маша знала последнюю волю бабушки, но побоялась везти ее на кремацию в неспокойную в то время Одессу из-за имевших там место волнений. Но могла бы поручить выполнить эту процедуру мне, гражданину Украины, оформив соответствующую доверенность. Тогда была бы выполнена последняя воля Карповой, да и Маша навещала бы сразу маму, бабушку и сестру.

Но самое страшное я услышал от Людмилы Васильевны Лушниковой потом: «Бабушка умерла 10 августа. Я ей звонила вечером накануне. Она мне сказала: “Не могу говорить, мне очень плохо”. Маша должна была приехать 10-го числа. Она и приехала 10-го, но к бабушке пришла 11-го. Они же снимали здесь жилье». – «Вы не ошиблись в дате?» – в ужасе спросил я. «Нет. Машка точно приехала 10-го. У нее и билет был на этот день. А я когда стала звонить 10-го августа Людмиле, шли частые гудки. Я поняла, что висит трубка, а потом позвонила после обеда, гудки были нормальные, но никто не подходил к телефону (по времени все в точности совпадает с моей версией о смерти Карповой во время нашего разговора. – А.Р.). Стала думать – где мне искать Машку? На Садовой живет одна наша учительница, которая общалась с Людмилой, и я позвонила ей. Она говорит: “Они в этот день приехали, устали и звонить бабушке не стали, а позвонили только на следующий день. В общем, когда Маша туда пришла, то никого, конечно, не увидела».

Один Бог знал, как ждала Карпова внучку и хотела увидеть правнука. Только об этом она и говорила в последние дни жизни. Во всяком случае, о приезде Маши я знал в тот же день, что и Карпова, которая поделилась со мной радостной новостью. 10 августа – эта дата врезалось мне в память. Поэтому, понимая, что Карпова уходит, я быстро спросил: «А Машенька приехала?» Оказалось, приехала, но ответ на свой вопрос я услышал, к сожалению, не от Людмилы Владимировны, а от Людмилы Васильевны.

Господь знал, как долго и тесно мы с Карповой были связаны, и, верно, потому прервал ее жизнь именно во время нашего телефонного разговора. А еще я не считал совпадением то, что Карпова умерла почти в тот день, когда я закончил первую часть этой книги.