Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

А вот что вспоминала о своем детстве сама Ника в дневниковых записках: «Маленькой помню себя постоянно больной – воспаление легких, астма. Мы с мамочкой трудились над температурой и кашлем. Я старалась не капризничать, есть без уговоров. Бабуля летала как птичка – работала и подрабатывала… Бедные мои, красивые, чуткие, добрые девочки старались меня успокоить. Врачи, врачи, врачи… Мама сходила с ума. Бабуля надеялась на чудеса. Постоянно причитала: “Господи, сделай так, чтобы Никушенька не писала стихи”. Сидела на кухне и плакала. А я ждала свой звук. Он пронзал меня от макушки до конца позвоночника, и силы мои удесятерялись: переполнялась мыслями, хотелось бегать, кричать…»

Хочу опровергнуть мнение всех авторов, писавших до меня о Нике, будто она не спала ночами из-за бронхиальной астмы, потому что приступы удушья вызывают страх перед сном и девочка боялась заснуть, точнее – не проснуться, задохнувшись от кашля, а компенсацией за бессонницу были удивительные стихи, диктуемые ей свыше. Ничего подобного: причиной бессонницы Ники был только звук, который она ждала, а не бронхиальная астма, проявлявшаяся у нее в основном в дневное время. Это не предположение, а утверждение единственных свидетелей страданий Ники – ее мамы и бабушки. Для большей убедительности в 2014 году я спросил у Карповой в очередной раз: «Из-за чего не спала в детстве Ника?» Вот ее дословный ответ: «Она ожидала звук. Астма началась у нее в три года и на бессонницу не влияла, ночью приступов не было. Астма влияла на общее состояние и нервную систему».

Глава 2 «Поэзия сама ко мне пришла…»

Символично, что 29 августа 1982 года, за три дня до того, как Никуша пошла в школу, в газете «Советский Крым», на третьей странице, появилась первая публикация ее стихов. Это были стихотворения «Лошади в поле» и «Утром, вечером и днем…». Рядом с ними – фотография Ники, сделанная соседом по дому фотохудожником Николаем Орловым, который и принес стихи девочки в редакцию.

В первом классе Ника начала считать, читать она уже умела, а писать научилась позднее. Многое для развития ей дала учительница младших классов Алла Евдокимовна Каменская, с которой дружила Майя. Училась Ника плохо, грамотой так и не овладела, да и не дописывала слов до конца, будто боялась не успеть записать последующие. По словам Карповой, Ника говорила: «Какая разница, если я вместо одной буквы напишу другую, – смысл-то не изменится». – «Ну, как же, Никушечка, есть же правила». – «Да, есть, но я не могу их проглотить». Просматривая ее школьные тетради и листы со стихами, могу засвидетельствовать, что безграмотна Ника была в той же мере, что и талантлива. Специально сделать такие ошибки, которые делала она, по-моему, невозможно. Приведу несколько примеров ее безграмотности: «Есле ты даже очень много кричал это тебе непаможет душэ», «скальзила лошать», «нозаним идут по его следа пережытого», «нет вить штота останится после меня», «дедушка, он – учясник виликой отечиственной войны», «зделал дащечки», «расходувал», «скворечнегов» и т. д. А вот несколько стихотворных строк:

Пересадите серце тем,
Кому больней жевется.
Чаще бидой наполниная чаша
Бывает выпета до дна.
Но матери лицо родное,
Морьщинка горькаяу рта…

Ника ничем не отличалась от своих сверстников в средней школе № 5, которая с конца XIX века была женской гимназией, а спустя век стала ялтинской гимназией имени А.П. Чехова. Символично, что ее здание находится в сотне метров от собора Благоверного князя Александра Невского, который посещала крещеная Ника. Здание построено по проекту выдающегося архитектора Николая Краснова (1964−1929), выполненно им в возрасте 27 лет. Жемчужиной его творения является всемирно известный Ливадийский дворец (1912).

В начале ХХ века гимназию посещали И. Бунин, А. Куприн, М. Волошин, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин и другие именитые гости. Для них директор гимназии Варвара Харкевич устраивала прием, накрывая стол белой скатертью, на которой они оставляли свои автографы. Пример тому – поэтический экспромт, родившийся в пасхальные дни в гимназической квартире Харкевич, куда Иван Бунин наведался с Александром Куприным. Несмотря на отсутствие хозяйки, стол с угощеньями и напитками ждал знаменитостей. После трапезы Бунин, очевидно, из камина достал уголек и написал им на скатерти:

У Варвары Константинны
Стол накрыт отменно-чинно.
Была икра, редиска, сыр, сардинки!
И вдруг глядят: ни крошки, ни соринки!
Подумали, что был здесь крокодил.
А это Бунин приходил.
Мораль сей басни такова:
Когда приходят к вам, о римляне, этруски,
То расточайте им любезные слова
И будьте скупы на закуски.