Тайны Звенящих холмов

В центре, укрытые за круглыми коваными щитами, не имеющие ни шлемов, ни панцирей, а только лишь косматые чёрные шкуры, сплоченно двигались пешцы.

По бокам, на сильных разномастных конях, за длинными щитами так же сплочённо двигались всадники.

– Что за лихоимцы такие… Кто это… Кто они? Откуда они пришли? – За спиной Стовова прокатились и смолкли потрясённые крики дружинников. – Это не маарахвасы, не ладь, не бурундеи, не полоки и не варяги! И на стяге у них вздыбленный медведь; может, это хунны воскресли, как Перунова кара? Может, переполнились склепы Одина? Может, сыновья непорочных, унесённых змеем Валдутой? Они движутся, они хотят сшибиться со стреблянами? Или идут на нас?

Над полем воцарилась могильная тишина, или это только показалось после гомона прерванной сечи.

Стребляне, и те и другие, безмолвно строились вокруг своих стягов, имея в центре бурундейских всадников, бросив обозы, кольцом защищая свои семьи и раненых.

Начался вдруг и, будто ужаснувшись происходящему, прекратился с утра назревавший дождь, возобновился отдалённый заоблачный гул, сумерки резко очертили тени. А тишина все ещё тяготела над ратями, нарушаемая только клацаньем оружия, чьим-то одиноким плачем и отрывистыми, гортанными выкриками пришельцев.

– Сигун, возьми кого-нибудь из варягов Гуттбранна и иди лесом, вокруг. Добудь языка. Надо выведать, кто они и что им тут нужно, в Тёмной Земле. Там, у капища, наверняка их бабы, добро. Клянусь Велесом, такая рать не могла прийти без обоза. – Стовов уже опомнился и нетерпеливо кусал губу. – Ступай же, не медли.

– Гуттбранн уже послал троих туда, – ответил Сигун и, чуть помедлив, добавил: – Когда я ходил с конунгом Инграмом Свеем на Остфалию по Эмсу и Лабе, я видел таких воинов. Клянусь Одином, это или франки, или швабы. Они тогда бросали эти зазубренные ангоны в щит, наступали на его древко, оттягивали щит к земле и поражали наших мечами. И ещё они ловко и смертоносно бросали свои франциски, эти двусторонние топоры.

– Швабы! Швабы! Это лабские швабы! – подхватил кто-то. – Они делают из кожи убитых попоны для лошадей! Конечно, это готский выговор, словно собаки брешут! Смотрите, они убили стреблянских послов, изрубили в куски… Началось!

Под надрывный звук рога, под душераздирающий вой швабы бросились на стреблян.

Их натиск был страшен. Первый ряд стреблян рухнул под смерчем из ангонов и франциск, всадники ворвались в самую гущу, топча, сшибая с ног, орудуя длинными мечами.

Стребляне дрогнули и начали пятиться. Их клич захлебнулся, упало несколько стягов, сквозь треск и лязг пробился вопль:

– Третника убили! Оря ранен!

Напрасно бурундеи пытались пробиться вперёд, чтоб схлестнуться со швабскими всадниками, ослабить натиск. Стиснутые стреблянами, они распались, могли лишь слать во врага стрелы.

И только когда стреблянская рать раскололась надвое, Швиба с двумя варягами и десятком бурундеев добрался до врага и, располовинив от плеча до седла одного из швабских вождей, врубился в их ряды.

Бешено погоняя лошадей, в сторону Стовова рванулись два всадника из числа бурундеев. В полусотне шагов от князя они остановили скачку и, с трудом удерживая ошалевших коней, закричали наперебой:

– Стовов! Это швабы! Они перережут всех и всё, спалят Тёмную Землю… Стовов, вирник Водополка Тёмного, Швиба, Оря, Претич, и Рагдай, и волхи стреблянские взывают к тебе… Подмоги, вступись со своей челядью и варягами за нас! Швиба от имени Водополка обещает впредь не тревожить Стовград и Ладогу и даст хорошие дары! Во имя всех склавенских богов!

Стовов страшно, напоказ захохотал, поворачиваясь к своим воям, на лицах которых царило смятение:

– Пусть их вырежет всех, нам же меньше работы! Проклятые стребляне убили моего вирника Кадуя в прошлое лето, отказались платить виру, войти под моё крыло, насадили на остроги головы Борна, Шинка, волха Акилы! Водополк побил моих товаринов в Игочеве, ходил три лета к Ладоге, пожёг Стовград и едва не убил княжича Часлава! Так пусть они теперь умоются кровью! Их наказал Перун за гордыню, убийство волха и поклонение этому колдуну с Медведь-горы, Рагдаю. Мы уходим и вернёмся, когда уйдут пришельцы, когда вся Тёмная Земля нам отдастся без крика. Пустите в послов стрелы, пусть идут, откуда пришли, и умрут!

Один из бурундеев свалился с пробитым стрелой горлом, застряв ногой в стремени, и конь потащил его по земле, как соломенное чучело.

Второй, пригнувшись, треща развевающимся плащом, погнал коня обратно, в сечу.

– Видно, не суждено тебе, Гуттбранн, настичь своих двух врагов-изменников, клянусь Даждьбогом! Убьют их в сече, – ухмыльнулся Стовов, поворачивая к лесу. – Эй, Семик, Полукорм, Ацур! Чего скособочились? Уходим, уходим, хвала богам! Ну, княжич мой, иди к отцу на седло!

Гуттбранн некоторое время ещё кружил на месте, скрипя зубами и пытаясь разглядеть в сумеречной мгле и хаосе битвы фигуру Вишены или Эйнара.

Затем он выругался так злобно, как только мог, и махнул своим варягам рукой, указывая вслед Стовову.

Глава 15. Встреча богов