Тайные битвы XX столетия

Любопытно, что по указанию Суслова во второй половине 70-х гг. производилась проверка архивов по теме «масонство», причем некоторые любопытные документы пропали с концами в его кабинете. Довольно занятной выглядела и история с несостоявшейся научной конференцией, посвященной «масонству в системе современного империализма». Конференция должна была пройти в 1980 г, в Педагогическом институте им. Ленина в Москве, но буквально за день до начала ее запретили. Инициатором запрещения выступил «специалист по истории Октября», академик Исаак Минц, однако телефонный звонок в райком с требованием дать отбой мероприятию последовал из… все того же секретариата ЦК.

И все же существовал по крайней мере один канал, благодаря которому тайна «кремлевского масонства» могла быть приоткрыта. В 50-е гг., после выхода за рубежом сенсационных мемуаров Милюкова, содержавших ясный намек на роль «братства» во Временном правительстве, профессор Н. Первушин пытался узнать у 80-летней Екатерины Кусковой поименный список русских масонов. И получил отказ с неожиданной формулировкой: «В Советском Союзе остались члены этой группы, и в частности, в самых высших партийных кругах. Я не вправе ставить их жизнь под угрозу».

Но все большевики, о принадлежности которых к «каменщикам» имелись какие-то сведения — Скворцов-Степанов, Середа, Бухарин, наконец Ленин и Троцкий, давно уже лежали в могиле. Не было в живых и практически никого из старой «ленинской гвардии». Кого же имела в виду соратница Керенского, если не сравнительно молодую поросль, начавшую политическую и масонскую карьеру буквально накануне 1917-го, а возможно, и позже?[55] Ведь нельзя не учитывать, что Кускова поддерживала секретные контакты с «друзьями» в СССР даже и в 30-е гг., в частности, через бывшую жену Горького.

Кускова умерла в 1958 г. и как будто унесла свою тайну в могилу. Однако примечательно ее предсмертное письмо к Аронсону, бывшему собрату Марка Шагала по ложе в Витебске, где она предостерегает против преждевременного опубликования списков организации и добавляет: «Публиковать не надо. Но записать все это необходимо, пока Вы здоровы и живы. Записать и спрятать».

Не лег ли, по крайней мере, частично, в основу списка Джема какой-нибудь «список Кусковой»?

И не этим ли объясняется, что лично шеф КГБ Андропов в 70-е гг. наложил запрет на публикацию всех материалов о русском масонстве, выходящих за рамки восемнадцатого столетия?

Вообще взаимоотношения коммунизма и масонства после второй мировой войны выглядят запутанно. Послевоенная политическая ситуация в Восточной и Центральной Европе поначалу выглядела обнадеживающе для ордена «вольных каменщиков». В большинстве стран «советского влияния» начиная с 1945 г. ложи возрождались и проходили официальную регистрацию. Однако начало холодной войны прервало этот процесс. Еще в 1946 г. обеспокоенный проангло-американскими тенденциями в масонстве Болгарии коммунистический лидер этой страны Георгий Димитров назвал «вольных каменщиков» «шпионской и предательской агентурой» и призвал запретить их организацию.

В Венгрии масонов боялись меньше: официальное существование Великой ложи Венгрии прекратилось только после запрета всех некоммунистических партий в июне 1950 г. (специальный декрет подписал тогдашний министр внутренних дел Янош Кадар). О самозакрытии Великой ложи Чехословакии мы уже упоминали.

В Восточной Германии в конце 40-х гг. пыталась добиться разрешения на легализацию «братства» группа видных деятелей культуры во главе с Бертольдом Брехтом. Именно по предложению последнего на гербе ГДР появился масонский циркуль. Однако официальной регистрации масоны в этой стране так и не получили и продолжали существовать нелегально, причем посвящение «новообращенным» приходилось принимать в ФРГ (или в Западном Берлине, благо граница с ним была до 1961 г. открытой).

В Польше «братство» тоже так и не было легализовано после войны и находилось в подполье. Значительная часть довоенных масонов эмигрировала в Америку, где создала свою организацию, но традиционным центром для них оставалась Франция. В Париже работала большая ложа «Коперник», именно с ней сносились эмиссары подполья, прежде всего одноименной ложи в Варшаве (мастером которой был некий Мечислав Бартошевич). В этом парижском центре получил посвящение в 60-е гг. и Бронислав Геремек, будущий идейный вдохновитель «Солидарности». Франция же оставалась центром и для венгерских, и румынских масонов.