Тайные дневники Шарлотты Бронте

Дважды я перечла письмо, даже трижды, и каждый раз с безмерным удивлением. О! Какими знакомыми казались страдальческие слова! Много лет назад я строчила бесчисленные подобные послания месье Эгеру, наполненные схожей силой эмоций и схожей мукой надежды и отчаяния. Вот отражение моих собственных чувств! На этом листе мистер Николлс предстал передо мной в совершенно новом свете.

Казалось невозможным, что сдержанный викарий, которого я знала восемь лет, тихо и уверенно выполнявший свои обязанности, скрывавшийся за маской суровой мужественности и благопристойной вежливости, является автором этого пылкого письма. Он с такой страстью предложил мне руку и сердце; он не сумел скрыть обуревавших его чувств перед всеми прихожанами и после, у калитки пастората. Вот уж точно, в тихом омуте черти водятся.

В тот же день я ответила, известив мистера Николлса, что согласна поддерживать с ним связь, но письма лучше передавать через мистера Гранта.

Спустя две недели приехала Эллен. Впервые за нашу долгую дружбу мы поссорились. Казалось, она каждым словом хочет принизить мистера Николлса.

— Хорошо, что ты избавилась от него, — заявила она как-то утром за кофе.

— Хорошо? Откуда такая злость? Ты всегда пела мистеру Николлсу дифирамбы. Что вызвало подобную перемену?

— Пару месяцев назад он был жутко мрачным. Терпеть не могу мрачные лица.

— У него были причины для грусти.

— Он должен был возвыситься над собственным несчастьем и не заражать им остальных. Но это не единственная причина, по которой я переменила свое отношение к нему. Он тебе не пара, Шарлотта. Он викарий — ты давно уверяла, что никогда не выйдешь замуж за священника, — к тому же ирландец. Даже твой отец считает, что ирландцы — весьма ленивый, невоспитанный и неряшливый народ.

— Мистер Николлс отнюдь не ленивый или невоспитанный, Нелл; совсем наоборот.

— А его семья? Только представь: если ты выйдешь за него, придется навещать его бедных, неграмотных ирландских родственников.

— Полагаю, я смогла бы пережить визит к ирландским родственникам мистера Николлса без непоправимых последствий.

— Ты шутишь, а я серьезно. Ты говорила, что не выйдешь замуж, Шарлотта. «Мы с тобой останемся старыми девами и замечательно проживем одни». Помнишь свои слова?

Я уставилась на подругу.

— Выходит, тебя пугает не столько мистер Николлс, сколько сама идея моего брака?

— Замужество противно твоей природе.

— Противно? Но почему же, Эллен? Когда ты обдумывала предложение мистера Винсента много лет назад, я искренне убеждала тебя принять его. Я желала твоего счастья, если он был способен подарить тебе счастье. А теперь тебе жалко дать мне такую же возможность!

— Это ты отказала мистеру Николлсу, а не я! Хочешь сказать, что пожалела о своем отказе?

— Нет! Не знаю, чего я хочу. Но…

— Я только пытаюсь поддержать твое решение. Я не переживу, если ты сейчас выскочишь замуж, Шарлотта. Мы почти перестанем видеться. Если нам суждено быть старыми девами, мы должны нести свой крест, нести до самого конца.

— Нести свой крест? Это уж слишком, Эллен! Я думала, ты моя подруга! А ты намерена обречь меня на вечное одиночество, лишь бы я всегда была под рукой. Это невыносимо! Ты ничуть не лучше, чем мой отец.

Наши разногласия зашли так далеко, что Эллен уехала на следующее утро, на неделю раньше, чем собиралась, и на некоторое время мы совершенно прекратили переписку.

Несчастная, наскучавшаяся в папиной компании, я оставляла отца на попечение Марты и Табби и пользовалась любой возможностью сбежать из дома. В августе я отправилась в Шотландию с Джо Тейлором и его супругой, но наше путешествие сократила болезнь их ребенка, в результате мы очутились в соседнем курортном городке на острове Илкли. После я на несколько дней вернулась в Илкли, чтобы повидаться с мисс Вулер — несмотря на разницу в возрасте, я очень дорожила нашей дружбой.

Также я продолжала переписываться с мистером Николлсом. Он нашел место викария при преподобном Томасе Каторе в Кирк-Смитоне, что в пятидесяти милях от нас, рядом с Понтефрактом, также в йоркширском Вест-Райдинге. В начале сентября он испросил разрешения встретиться со мной. Я согласилась, но настояла на сохранении его визита в тайне от папы, хотя обман сделал меня несчастной.

Мы не желали, чтобы глаза и уши соседей оценивали наше рандеву, и потому разработали план: я навещаю дом оксенхоупского священника, где мистер Николлс остановится. (Мистер Грант, несмотря на свои давние уверения об отсутствии интереса к прекрасному полу, шесть лет назад женился на прелестной женщине, Саре-Энн Тернер, с которой, по-видимому, был весьма счастлив.)