Тайные гастроли. Ленинградская биография Владимира Высоцкого

Каким-то образом (каким — Людмила Георгиевна по прошествии лет не вспомнила) в этой квартире, кроме самого посла, собралась довольно большая компания, в которой, в частности, неожиданно друг для друга оказались Людмила Зыкина и Владимир Высоцкий с Мариной Влади. Встреча, по словам Людмилы Зыкиной, носила совсем не официальный характер — люди просто сидели за столом, ели-пили и пели песни, в соответствии с традициями русского застолья.

Людмила Георгиевна сказала мне, что она не помнит, что именно они пели, — но пели втроем, а Высоцкий еще и аккомпанировал на гитаре. Пели в том числе песни Высоцкого. И якобы там Высоцкий рассказал Людмиле Георгиевне про недавно написанную им песню «Как по Волге-матушке», которую ему бы хотелось, чтобы Людмила Георгиевна включила в свой репертуар. Как я понял со слов певицы, Высоцкий тогда спел эту песню, Людмиле Георгиевне она понравилась, и она попросила, чтобы он прислал ей ноты и текст. Она собиралась разучить песню и включить ее в свой репертуар.

Но Высоцкий, по словам певицы, так ничего и не прислал ей.

Секретные гонорары

Сотрудники одного ленинградского НИИ помогали Высоцкому заработать

Высоцкий был совсем не таким бескорыстным человеком, каким часто пытаются представить его многие «вспоминатели». Во-первых, ему, как любому нормальному человеку, нужны были деньги, а во-вторых, он, думается, прекрасно понимал: его талант позволяет очень хорошо зарабатывать.

В Ленинграде я нашел группу людей, которые целенаправленно помогали поэту поправлять свое материальное положение.

Трудно отказываться от собственных привычек. Особенно если это касается привычек мировоззренческих. Так, за долгие годы сбора информации о ленинградской биографии Владимира Высоцкого я почти ни разу не столкнулся с попытками моих собеседников скрыть свое участие в тех или иных событиях, связанных с деятельностью Высоцкого в нашем городе. Но часто люди почему-то просили меня выключить диктофон, чтобы рассказать, какие гонорары Высоцкий просил за свои концерты или сколько он выпил перед тем, как выйти на сцену. Интересно, что перед рассказами про выпивку меня просили выключить диктофон намного чаще, чем перед рассказами про гонорары. Хотя, с точки зрения формальной логики, стакан коньяка перед концертом уголовно не наказуем, а оплата этого концерта наличными — преступление как по советским, так и по российским законам.

Но мои собеседники вовсе не выглядели напуганными — как минимум, потому, что сбором фактов ленинградской биографии Владимира Высоцкого я занимался с 1987 года — за экономические преступления, совершенные в 60 — 70-х, тогда уже «посадить» не могли. Нет, эти люди не боялись репрессий, они просили меня выключить диктофон, переходили на шепот, предлагали продолжить разговор на улице, где точно не прослушивают, потому что опасались оказаться разрушителями стереотипов.

Видимо, люди слишком привыкли к максимализму в оценке известных персон, привыкли делить мир вокруг себя на черное и белое.

В конце 80-х уже было можно говорить обо всем, «запрещенные» кумиры стали доступными и легальными — стало модно их хвалить вслух. Но ругать их в 1987-м казалось столь же невообразимым, как хвалить за 10 лет до того.

Раньше Высоцкого не рекомендовалось хвалить, и легально, под аудиозапись, большинство старалось это не делать. Потом началась перестройка, и в фаворе оказались люди, хвалившие тех, кого раньше хвалить не рекомендовалось. Но привычки остались неизменными: стараться не выделяться из общепринятой информационной тенденции. Те, кто в 70-х опасались рассказывать про Высоцкого хорошее под магнитофон, в 80-е опасались говорить про него что-то неприглядное (вернее, не одобряемое большинством).

Сейчас, конечно, ситуация изменилась. Люди привыкли к свободе слова, в связи с чем отношение к этому слову, опубликованному в журнале или в газете, стало объективно критическим. Тем более что высказываться резко про популярных персон стало престижным — некоторые умудряются только на таких высказываниях делать себе карьеру. И теперь, как мне кажется, люди готовы воспринимать того же Высоцкого разным — со всеми его человеческими недостками — живым, каким он был на самом деле. Безотносительно к творчеству, которое есть результат данных природой способностей, а не человеческих качеств.

С этой точки зрения воспоминания многих из тех, с кем я 20 лет назад разговаривал про неизвестные факты ленинградской биографии Владимира Высоцкого, сегодня мне кажутся особенно интересными. Они выставляют Высоцкого немного не в таком свете, каким мы привыкли о нем слышать, — но оно и к лучшему. Ведь правильные выводы можно сделать лишь из разносторонней информации. Тем более что объективность — штука коварная: истина всегда где-то рядом.