Впрочем, истории, связанные с меркантильной стороной ленинградских концертов Высоцкого, как мне кажется, носят, если можно так выразиться, локальный характер. Могу предположить, что по какому-то иррациональному стечению обстоятельств именно с группой сотрудников ВАМИ Высоцкий проявил себя таким образом. Впрочем, есть и другие аналогичные воспоминания, но, конечно, они не превалируют — Высоцкий нуждался в деньгах, любил их, но ничто не позволяет делать вывод о том, что он попадал от них в нездоровую зависимость.
И мне бы не хотелось казаться человеком, специально выискивающим не самые лучшие стороны великого поэта. Поэтому в противовес «меркантильному Высоцкому», представленному в этой главе, я думаю, стоит привести фрагмент из моего разговора с бывшим актером Театра на Таганке Вячеславом Спесивцевым. К моменту нашей с ним встречи, происшедшей в мае 1991 года в фойе Дворца культуры имени Первой пятилетки, там гастролировал театр, главным режиссером которого был Спесивцев, — он давно мечтал о своем театре.
Так вот, Вячеслав Семенович рассказал мне, как он в 70-е годы, еще будучи актером Таганки, начинал создавать собственный театр, для чего набирал будущую труппу в московских школах. Он ездил по школам, организовывал там выступления, после которых неформально общался с учениками и находил таким образом тех мальчиков и девочек, которых ему удавалось заинтересовать и которые казались ему перспективными.
По словам Вячеслава Спесивцева, Высоцкий очень поддерживал его во всем, что касалось организации собственного проекта, — поддерживал настолько, что неоднократно принимал участие в этих «школьных» концертах, фактически принося свою популярность в жертву амбициям товарища. И делал это Высоцкий совершенно бесплатно, хотя понятно, что в 70-х годах он был уже суперпопулярным человеком, выступления которого, как я уже неоднократно писал, очень хорошо оплачивались.
Один из организованных активистами ВАМИ концертов Высоцкого имеет весьма любопытную историю. В июне 1972 года в актовом зале Дворца культуры имени Кирова (располагается в нескольких сотнях метров от здания ВАМИ) концерт был прерван по политическим соображениям. Несмотря на огромное количество абстрактных сведений о запретах на концертную деятельность поэта, этот случай — единственный в своем роде в ленинградской биографии Высоцкого.
Все происходило в лучших традициях советской драматургии: Эдуард Крейнин и его товарищи договорились с кем-то из руководства Дворца культуры о выступлении московской знаменитости. Сделали билеты, распродали, собрали деньги, народ пришел, Высоцкий начал петь. Вдруг якобы появился директор ДК, потребовавший представить ему организаторов концерта и якобы с ходу заявивший, что не хочет расстаться с партийным билетом, поэтому требует немедленного прекращения концерта.
Эдуард Крейнин рассказал мне, что написал тогда поющему Высоцкому записку: мол, так и так, извини, Володя, но, оказывается, тут через 15 минут должно начаться профсоюзное собрание.
Высоцкий, как следует из рассказов очевидцев, прекрасно понял, что подразумевается под возможным началом профсоюзного собрания, в связи с чем спел еще несколько песен, после чего концерт шустренько закруглили.
Правда, известный петербургский фотограф Семен Товгер, когда услышал от меня эту историю, сказал, что все это — ерунда. Мол, Высоцкий дал тогда полноценный концерт, а ушел чуть раньше, потому что спешил. Семен Фомич мотивировал свои слова просто: он лично сопровождал Высоцкого после того концерта.
Думается, по прошествии времени те события могли немного подзабыться у всех их участников. Кроме того, кто-то мог что-то и додумать: память — штука коварная и непредсказуемая.
А один из своих концертов в ВАМИ (конкретнее, в кафе «Вамитяне» 22 марта 1973 года) Высоцкий давал на пару с актрисой театра Комиссаржевской Розой Савченко. Этот факт интересен одним обстоятельством: Высоцкий и Савченко вместе учились в московской Школе-студии МХАТ, после окончания которой Роза Владимировна вернулась в Ленинград, а Высоцкий остался в Москве. Напомним, был эпизод, который мог коренным образом изменить биографию великого поэта, и этот эпизод был связан именно с Розой Савченко. О нем я писал в начале книги.