Тайные грехи (ЛП)

увлечён студией. Он был главой бизнеса, а я лишь продолжал хотеть делать собственное

дерьмо по-своему.

— Ты сделал студию действительно успешной.

— Я никогда не чувствовал себя так без него. Такое чувство, что я топчусь на одном

месте большую часть времени. Он сказал, что студия должна оставаться пассивной. Она

должна работать сама, пока мы пишем музыку, а я лишь продолжал становиться всё более

и более увлеченным день ото дня. Я едва мог появляться на наших собственных

репетициях, а у Гэри был ребенок, так что он съехал. Только Стрэт потерял всё. Он

вернулся в Нэшвилл.

— Это была не твоя вина.

— Моя. У него было больное сердце. Врожденное что-то аортального клапана2. Если

бы Стрэт знал, он мог решить принимать больше героина вместо амфетаминов.

— Это должно было быть забавно?

— Ага.

— Так и было.

Я оплакивала смерть Стрэта. Он умер от весьма незначительной передозировки

стимуляторов. Его сердце не выдержало. Я думала об этом слишком часто, читая очень

много о сердце, которое могло остановиться от применения препаратов. Я разыскивала

подробную информацию о его смерти, чтобы избежать грусти. Я убедила себя, что он был

придурком, что он не имел значение, что он остался в моем отдаленном прошлом. Но это

было важно. Это преследовало меня словно дымка, потому что он был моим реальным

прошлым. Я так жила, это всё ушло, все те истории, которые построили меня, и всё это

прошло и умерло, пока я не смотрела.

— Он беспокоился о тебе, — сказал Дрю, поглядывая на меня, прежде чем вернуть

свой взгляд на автостраду. — Мы пошли, чтобы встретиться с тобой в Санта-Монике в

Виноградной лозе. В том районе… — он покачал головой. — Забирались во все углы. Мы

не знали, затащили ли тебя в переулок, а возможно и убили.

Я выдавила смешок, он был слишком близок к правде.

— Прости, что я исчезла.

— Ты не исчезла. Мы пошли к тебе домой…

Я села так, будто аршин проглотила: глаза широко открыты, адреналин затопил мои

вены.

— Вы не сделали этого.

— Сделали. Мы заставили адвоката выяснить, где ты жила, но мы получили с

десяток различного вида отговорок. Затем парень с оружием и значком открыл дверь. Он

сверкнул запретительным ордером3 и угрожал нам. Мы перестали приходить.

— Они никогда не говорили мне об этом.

«Конечно, они не сказали мне. Я была потерянной и беспомощной».

— Мне жаль, — сказала я, глядя на свои открытые руки, словно я пробовала

освободить прошлое. — Я больше не могу этого выносить. Я…

«Глубоко вдохни».

«Это важно».

— Мне просто нужно было начать всё сначала.

— Я был скотиной с тобой, — сказал он.

— Ты был прекрасен. Это была я. Это было выше моих сил.

— Мы выяснили, что ты не умерла, так что мы просто… ладно, мы не забыли. Я

отпустил это, но я не забыл. Полагал, что дело в том, как я разговаривал с тобой в

последний раз, когда тебя видел. Стрэт взбесился. Он был тем, кому ты позвонила, и он

настаивал, что твой голос звучал расстроено. Я сказал ему, что Син не расстраивается. Син

себе на уме. Она никогда не позволяет своим чувствам взять над ней верх. Однако он

клялся и божился. Он платил детективу, чтобы наблюдать за домом до дня своей смерти.

61

— Через восемь месяцев после того, как я всё бросила.

— Ты не бросила всё.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю тебя. Если тебе понадобилось сбежать от нас подальше, то я пойму. Это не

значит, что ты всё бросила.

Я хохотнула. Он знал меня. Да, ладно. Я всегда делала то, что говорила. Если я

сказала: «встретимся в Санта-Монике в Виноградной лозе», значит, я собиралась выйти из

автобуса в Санта-Монике в Виноградной лозе с моим самым маленьким чемоданом «Луи

Виттон».

Дождь барабанил по окнам, окрашивая их под мрамор и придавая им

непрозрачности.

Дворники ветрового стекла не справлялись с потоком. Я схватилась за край кожаного

сиденья, поскольку красные огни появились перед нами слишком быстро и стали слишком

большими.

Дрю свернул вправо, вылетая на обочину. Это случилось в один миг, но это был

единственный способ спастись.

Из него получится хороший отец.

Я закрыла своё лицо руками. Украла ли я это у него?

Взять на заметку: тема «не чувствовать кое-что» не означает, что вы не чувствуете

это. Быть бесстрастной и холодной не означает, что в вас нет горшочка полного эмоций,

ожидающего, чтобы вскипеть. Это означает, что температура не поднималась достаточно

высоко, а горшочек просто не был настолько наполнен. Это означает, что горшочек не

достиг потенциала.

Но это произойдёт.

И ваше сердце будет биться так быстро и тяжело, что вы захотите умереть. Ваши

глаза омоют слёзы, а ваше горло перекроется, словно был повернут клапан. Сожаление

заполнит вас на клеточном уровне, до тех пор, пока кончики ваших пальцев не начнет

покалывать от ненависти к себе самому.

— Прости меня, — сказала я.

Дрю припарковал автомобиль и заглушил его.

— Ты не заказывала дождь. Просто переждем минут десять.