Тайные каналы: По следам нацистской мафии

Ашенауэр рассказывает об обершарфюрере СС Блахе, который в 1964 г. был осужден в Бохуме к пожизненному тюремному заключению за массовое убийство евреев в гетто в городе Тарнове в Польше. О результатах своего вмешательства Ашенауэр докладывает лаконично и исчерпывающе:

— На днях я был в министерстве юстиции, где состоялась беседа на основе взаимопонимания. Блахе выходит на свободу.

Аналогично положение обершарфюрера СС Зайферта, осужденного по делу о палачах концлагеря Заксенхаузен к пожизненному заключению за убийство и соучастие в убийстве. Результат усилий Ашенауэра:

— Я беседовал с доктором Фальком из министерства юстиции. Зайферт получает отпуск.

От удивления мы не можем прийти в себя: связи Ашенауэра с самыми именитыми персонами кажутся поистине безграничными. Мы едва успеваем незаметно записывать имена, даты и факты.

Ашенауэр приводит все новые данные. Теперь он докладывает о нацистском преступнике Михальски, преданном в Ганновере суду за истребление еврейского населения Латвии. Сидящая рядом дама упоминает о приступах слабости, которым якобы подвержен обвиняемый. Ашенауэр торжествующе, но в то же время как бы взывая к собеседникам, заявляет:

— Вот именно, мы стараемся доказать неспособность обвиняемого участвовать в судебном процессе. Но для этого нам необходимы свидетельства врачей, заключения экспертов, доказательства.

Ловкий трюк, на который намекает Ашенауэр, не нов. С тех пор как начались процессы над нацистскими убийцами, пущены в ход лжесвидетельства и заключения врачей, экспертов, требовавших приостановления судебного процесса. Для многих обвиняемых такая возможность лишь вопрос связей и денег. Не один нацистский убийца выходил из зала суда свободным только потому, что врач, его старый приятель, обеспечил его необходимыми документами.

Один из таких случаев нам хорошо запомнился. Был предан суду штурмбаннфюрер СС и руководитель фашистской оперативной группы на юге временно оккупированной территории СССР Курт Христманн. Велик список его злодеяний. Как видно из обвинительного заключения, он лично во главе группы эсэсовцев расстреливал невинных людей, среди которых были матери с маленькими детьми. Сам Христманн стрелял без разбора, как он объяснял, для того, «чтобы дать хороший пример подчиненным». В 1945 г. после разгрома нацистского режима он бесследно исчез. Появился в Аргентине, где вел ничем не примечательный образ жизни. Когда почувствовал себя в безопасности, возвратился в ФРГ и занялся торговлей недвижимым имуществом. На спекуляции домами и земельными участками нажил баснословное состояние. Но однажды его опознал прокурор. Представ перед судом в 1974 г. после продолжавшегося годами следствия, он предъявил выданное окружным врачом свидетельство, удостоверяющее наличие у него тяжелой болезни, лишающей его на длительное время возможности быть участником судебного процесса. Это в конечном счете не помешало ему вновь заняться торговлей недвижимостью, в собственном роскошном автомобиле пускаться в путешествия и, чтобы быть в форме, систематически заниматься спортом.

Антифашисты вновь потребовали от властей посадить преступника на скамью подсудимых. Была предпринята последняя попытка. В середине ноября 1979 г. рано утром в доме Христманна раздался звонок. Перед дверью стоял почтальон, держа в руке заказное письмо.

— Отдайте письмо мне, — сказала экономка.

Почтальон покачал головой:

— Нет, я должен вручить его лично адресату. Не уверен, уполномочены ли вы принимать его корреспонденцию.

Экономка поворчала, но дверь открыла. Однако провела почтальона не к постели тяжелобольного, а в плавательный бассейн, где эсэсовец плескался. Дальнейшие события протекали в стремительном темпе, и, прежде чем Христманн опомнился, его вилла кишела полицейскими. «Почтальон» тоже был одним из них. Христманна арестовали.

Действия антифашистов, например, из объединений бывших узников концлагерей отравляли жизнь Ашенауэру и его «Тайной помощи». Присутствие этих людей на судебных процессах, утверждал он, создает постоянную угрозу для обвиняемых, а в случае апелляции бывших узников к общественности обвиняемым еще труднее рассчитывать встретить на суде понимание и сочувствие.

Ашенауэр рассказал далее о беседе с «личным референтом канцлера», которого он просил об освобождении арестованного нацистского убийцы. Но потерпел неудачу. Референт возражал: выпустить на свободу нациста-убийцу невозможно, ибо организации борцов Сопротивления, в том числе и в международном масштабе, поднимут невероятный шум. А сейчас этого нельзя позволить.

После доклада Ашенауэра — краткий перерыв. Участники совещания пьют кофе с сухим лимонным тортом и мечтательно вспоминают о прошлых временах. Слева от нас громко возмущаются «гнусным еврейским фильмом «Холокаст»^{3}, справа вспоминают о «добрых старых временах»: «Когда мы были совсем близко от Москвы, я сказал…»

Адельхайд Клюг проявляет о нас заботу: