Тайные ходы Венисаны

Агата медленно обходит гондолу – настоящую огромную гондолу, заваленную книгами и стоящую у слепого Лорио прямо в лавке, – но прежде чем тихонько сесть на свое любимое место (на полу, у самых дальних книжных полок), она подходит к стоящему в гондоле чучелу Марсона. На табличке на постаменте чучела неверным почерком написано: «Это чучело кота Марсона, погибшего в Аквальта Нэра. Его собственное имя было „Су”, он принял судьбу своего святого, был хорошим котом и верным другом. Мы помним, как он играл закладкой с пером голубого габо». Агата достает из кармана золотую бусинку на золотой нитке и вешает коту на ухо.

Лорио медленно водит пальцами по принесенным Агатой, поврежденным водою, но чудом выжившим страницам.

– Бедняжка, – говорит он книге, точно тяжело больному человеку, – ах, моя бедняжка… – и, протягивая книгу Агате, произносит, кривя губы: – К картинкам не прикасаться, пальцем по строчкам не водить, брать только за края, все остальное сама знаешь.

Агата могла бы обидеться – не маленькая, пальцем по строчкам водить, вот еще! – но на слепого Лорио обижаться бесполезно. Да и два города – мрачный белый и веселый цветной – так манят, что ей сейчас не до обид. Агата осторожно берет у Лорио то, что осталось от книги, и принимается за чтение.

И чем дальше она читает эти изорванные листы, тем сильнее у нее колотится сердце.

Сцена 4 посвященная памяти святопреставившегося новомученика и героя, пекаря Саломона. Его собственное имя было «Од», он принял судьбу своего святого, был Скромностью своей команды, хорошим пекарем и тревожным человеком. Мы помним, как он помогал своей жене ухаживать за сиреневыми кустами

«…иэтот пятый этаж еще называют „последним”, хотя нам отлично известно, что есть множество этажей над ним; называют же его так потому, что никто и никогда не поднимался с пятого этажа на шестой, ибо высота пятого этажа – двенадцать сосен, и ни мудрецы Мацуима, ни отщепенцы Азувима (если может путешественник верить их слову) так и не сумели найти ни лестницы, ни шеста, ни еще какого приспособления, способного поднять человека от пола пятого этажа до его неба и проделать путь, каким дано проследовать только Чадам Святого Макария».

Двенадцать сосен. Агата пытается представить себе такую высоту, но у нее начинает кружиться голова – нет, это невозможно, а главное, от такой невозможности ей уже не в первый раз становится страшно: что, если это неспроста? Что, если все это выдумка, чистая выдумка от начала до конца, – все, что написано на помятых, надорванных страницах, высвобожденных Агатой из завитков чугунной ограды? Что, если Агата совершенно зря пошла почти что на преступление – воспользовалась слепотой бедного Лорио, утащила порванную книгу к себе, читает ее сейчас в темноте (цветные прекрасные картинки кажутся почти серыми)? Пришлось потрудиться, чтобы узнать, как эта книга называется, – обложки нет, а титульный лист, как назло, сперва склеился со страницей, на которой нарисовано никогда не виданное Агатой странное дерево, похожее на воткнутую в песок кисточку: длиннющие листья торчат в разные стороны, и из-под каждого листа смотрят на Агату узкие лиловые глаза. «Честное и Подробное Повествование о Двух Городах Этажа Пятого – Города Мацуима Весьма Достойного И Приятного, И Другого Города, Именем Обладающего, Но Имени Не Заслуживающего. Изложено Путешественником И Однобратом Ордена Святого Кирра Эвриппом, Человеком Малым, Но Внимательным». От такого длинного названия у Агаты голова идет кругом, но она заставляет себя перечитывать его снова и снова – ради слова «честное», которое ее, откровенно говоря, очень успокаивает.

«…и как хорош и ладен город Мацуим с оседлыми его людьми

в черных сюртуках, живущими здесь, может быть, пять тысяч лет, и знающими историю рода своего, и народа своего, и города своего до двадцатого колена, и детям своим ее передающими как знание важное и сокровенное, так нехорош и неладен город Азувим с пришлыми людьми его, сказавшими себе: „Прошлому нет места в нашей жизни, и каждый, явившийся в наш город, который мы назовем Отринутым, может назваться любым именем и быть любым человеком, и нам это будет хорошо”. И мне это невозможно понять и принять, ибо как так? А люди эти смеются, и обнимают друг друга, и живут под новыми именами, и кто спросит другого о его прошлом – того гонят из города в пустыню Негба на съедение солнечному огню. Но только и задай кто такой вопрос – не получит на него ответа, ибо на то есть малый зверь левитан».