Тайные хроники герцога Э

– Вот и нырнул Их Светлость под нависшего увоха. Едва успел, тот уже крылья сворачивать начал. Обережники говорят, никто еще так не рисковал. Если бы герцог хоть на миг задержался, вы бы оба уже переваривались в чреве твари. А он ее изнутри сжег.

– Ма–а–агия, – произнесла я на манер Збигува. – Я ходила смотреть на мертвого увоха. Сам жуткий, а лицо красивое.

– Все они красивые, – Волюшка поднялась и потянулась. Тело застыло от долгого сидения. – Вспомнить жменя, так тот вообще чудо чудесное. Чешуйки на солнце золотом переливаются. Говорят, столичные модники из его кожи камзолы шьют.

– Что–то заболтались мы, – Шаманта тоже поднялась. Взяла со стола тарелку с обглоданными косточками. – А ведь нам велено к вечеру пирогов напечь. Праздник. Будем славить победителей увоха.

– А почему такую огромную ямищу выкопали? Можно же было на любой поляне увоха разложить, – я взяла в руки перо и покусывала его, планируя, как описать эту историю в хрониках.

– Купали его там. Нельзя, чтобы яд увоха в реку ушел. И все, что от него останется, закопают там же. Говорят, из его крыльев, которые на шесты поднимут, еще несколько дней черная кровь будет стекать. А кровь та – останки наших прачек. Когда закопают, камень сверху поставят с именами погибших.

«Вот так всегда, – записала я в хрониках, – радость идет пополам с печалью. Хорошо, что увоха поймали, но как же страшно, что эта тварь способна за один присест уничтожить десяток человеческих душ и лошадь. И почему он польстился на меня, когда рядом был боевой конь герцога и он сам?»

Через некоторое время я нашла приписку в конце повествования о подвиге Их Светлости и всей прочей суете вокруг увоха: «Твари предпочитают сначала съедать самое вкусное. Как правило, им больше нравятся женщины. Их мясо нежнее».

Правильно, что я выпросила у Шаманты еще один пузырек со злым ольдом. В мире, где каждая тварь норовит полакомиться мною, лучше быть начеку.

Глава 16

Прошла неделя. Явился отряд лучников, но никакого дополнительного обоза с ними не прибыло. Кухарки злились, что работы прибавилось, прачки же, хоть и дополненные местными жительницами, отказывались обслуживать «всякий сброд», если, конечно, им не приплачивали. Но зачастую «сброд» обходился собственными силами – сигал в реку прямо в одежде или, не стесняясь любопытных взоров, раздевался до гола и лежал на бережку, пока исподнее, развешанное по кустам, сохло.

Я хоть и не изучала средневековую историю Земли досконально, но помнила, что мыться «грязная Европа» в те времена не только не желала, но и считала вредным, однако то, что я наблюдала в Рогуверде, противоречило моим знаниям. Люди купались и охотно. За герцогом всюду возили огромную лохань, в которой он перед сном предавался размышлениям. Меня повергало в трепет одно только количество баночек с пахучими солями и травами: корзину с ними за Их Светлостью таскал специальный слуга и не доверял таинство изготовления даже истопнику. Смешивали содержимое флаконов с водой по строгим рецептам, и запах благовоний разносился по всему коридору. Я обходилась тазиком и подаренным Фердом куском мыла, страшного на вид, но мылкого. В первый же год пребывания в Рогуверде я отметила, как меняются в лучшую сторону мои волосы и кожа. Неиспорченный промышленностью воздух, простая, но сытная еда и натуральные средства ухода способствовали оздоровлению моего тела.

Хроники я старалась писать каждый день. Пусть событий, годных для увековечивания, происходило немного, я пускалась в описания быта. Например, как разжигался огонь простыми людьми и магами, что входило в меню герцога или лучника. Стоило отметить, что герцог был скромен в своих желаниях. Это Шаманта, считая, что негоже Их Светлости есть из общего котла, готовила ему отдельно, сам же дюк Э вполне мог обойтись миской похлебки и ему не было зазорно сесть рядом с солдатами. Что не выглядело как панибратство, могущее помешать имиджу командира. Это было уважением. Уважением к тем, от кого зависела его жизнь.

Я уже лучше ориентировалась в армии и разбиралась, чем одни воины отличаются от других. Черные рыцари или обережники являлись особой кастой: их природа наделила даром. Императорская семья тоже сплошь состояла из сильных магов, и я, вспоминая визит инфанты в монастырь и мои дерзкие ей ответы, порадовалась, что та не пустила в ход проклятие. Видимо я и без того выглядела достаточно убого.

Третьими по значимости, после императорской семьи и обережников, шли рыцари знатных родов. Магического дара в их крови не было, но зато имелись честь, отвага и военная подготовка.