Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

3. С особенной яростью Полторацкий обрушился на французского писателя Гале де Кюльтюр, о книге которого «Царь Николай и святая Русь» Герцен отозвался вскользь в I-ой «Полярной звезде» как о работе, заслуживающей внимания и частичного перевода в одной из следующих книг альманаха. Полторацкого возмутило, что автор печатает сплетню, будто бы в 1820 г. петербургский генерал-губернатор Милорадович приказал высечь Пушкина за его смелые стихи. В «Полярной звезде» были напечатаны следующие строки Полторацкого: «Но как же не заметили Вы, что в книге [Гале де Кюльтюр] оклеветан император Александр I и позорно очернен величайший из поэтов русских? Вы знали Пушкина, и его знала вся Россия. Допустил ли бы себя Пушкин до такого позора или пережил бы его?..»

В черновике же Полторацкого это место читается так:

«В книге, изданной этим жалким и едва знающим русскую азбуку публицистом, оклеветан император Александр I. Вы знали Пушкина, и его знала вся Россия. Сообразно ли было с благородными чувствами Александра I приказывать высечь поэта? Исполнил ли Милорадович такое никогда не бывалое приказание?⁷ Допустил ли бы себя Пушкин до такого позора или пережил бы его? Подлый клеветник Гале де Кюльтюр пустил по свету эту нелепую ложь, и вы не только не защитили в Полярной звезде столь нагло оскорбленную и оклеветанную память Пушкина, но еще лелеете читателей ваших надеждою найти в вашей второй книжке отрывки из творений о России такого писателя, который никакого понятия не имеет об истории, ни о литературе русской. Пощадите читателей. Писания Г. К. о России отвратительны своею нелепостью».

Таковы отличия писем Полторацкого — подлинного и напечатанного.

Легко заметить, что Герцен напечатал некоторые места, с которыми не мог согласиться, не вступая, однако, в полемику с одним из первых своих корреспондентов, в котором подозревал декабриста. Издатель «Полярной звезды», вероятно, знал, например, что отношение Пушкина к «Гаврилиаде» в последние годы его жизни изменилось. Сам Герцен, убежденный атеист, с большим вниманием и уважением относился к чистой, искренней вере таких людей, как, например, Печерин, Киреевские и другие. Не щадя государственную церковь, он избегал издевательств и насмешек над верой, противопоставляя ей всегда серьезное, спокойное изложение своих взглядов. Но при этом Герцен вряд ли разделял столь крайнее воззрение на поэму Пушкина, которого придерживался Полторацкий⁸. К тому же Герцен считал совершенно необходимой свободу мнений в этом вопросе, как и во всех иных, и находил естественной как публикацию «Гаврилиады», строжайше запрещенной в России, так и любую дискуссию «за» или «против» нее. Во всяком случае через пять лет в сборнике «Русская потаенная литература XIX столетия», изданном Вольной типографией, были опубликованы значительные отрывки из «Гаврилиады».

Замечания Полторацкого относительно Гале де Кюльтюр Герцен, видимо, учел, так как больше не возвращался к этой книге на страницах своих изданий. Однако он не счел нужным публиковать все крепкие эпитеты Полторацкого по поводу противоречивого, но небезынтересного труда Гале де Кюльтюр и, главное, не склонен был разделять убежденность корреспондента в неизменных благородных чувствах императора Александра и генерала Милорадовича. Герцен хорошо знал историю военных поселений и биографию Аракчеева.

Допуская максимальную свободу мнений на страницах Вольной печати, подчеркивая, что «роль ценсора нам противна», Герцен в то же время не мог, да и не желал, печатать все без разбору и уже с самого начала ввел по крайней мере три группы ограничений на присылаемые корреспонденции (не считая исключения просто плохих и пустых статей):

1. Не печатались материалы «в защиту существующего положения в России»: авторы такого рода статей могли легко располагать вполне легальной подцензурной печатью.