Тайные корреспонденты "Полярной звезды"

Общеизвестно, однако, что в первые годы правления Александра II было запрещено упоминать имя Герцена даже самым верноподданным авторам. Так, несколько лет не разрешалась перепечатка изданного в Берлине бездарного памфлета Н. В. Елагина «Искандер — Герцен». Правительство рассудило со своей точки зрения довольно здраво, что при огромной популярности Герцена антигерценовская литература, тем более бесталанная, только увеличит славу лондонских эмигрантов и, хотя и в негативной форме, будет способствовать распространению их идей.

В итоге петербургские верхи не могли выйти из заколдованного круга: церковь и реакционная пресса явно поощрялись к борьбе с Герценом и в то же время им не давали развернуться в их возможности не верили³⁴.

Вольные издания продолжали распространяться по стране. Корреспонденции из России продолжали поступать в Лондон.

«Полярная звезда» и «Колокол» продолжали выходить.

Глава V МИХАИЛ ЛУНИН

От людей можно отделаться, но от их идей нельзя

М. С. Лунин «Полярная звезда». Книга V

Легенда и правда о Лунине. Лунинские материалы у Герцена и Огарева с конца 1858 г. Кто написал «Разбор донесения тайной следственной комиссии» — Лунин или Никита Муравьев? Загадочная дата — 10 октября 1857 года. «Разбор» мог доставить в Лондон П. И. Бартенев, получивший текст у С. Д. Полторацкого. Это могли сделать также Матвей Муравьев-Апостол и Евгений Якушкин

Когда друзья заметили, что за годы заключения в Шлиссельбурге Михаил Лунин лишился почти всех зубов, тот отвечал: «Вот, дети мои, у меня остался только один зуб против правительства».

Когда комендант вошел в грязный каземат, со свода которого сочилась вода, он спросил находившегося там Лунина, нет ли у него каких-нибудь просьб или желаний.

«Я ничего не желаю, генерал, кроме зонтика».

Никем не доказано, что эти остроты были на самом деле произнесены. Но такая уж была судьба у Лунина. Анекдоты и легенды о храбрости, дерзости, дуэлях и остротах сопровождали его имя чуть ли не с 17 лет, когда он отличился в кампании 1805 г., до самой таинственной смерти декабриста в 1845 г.

Но когда знакомишься с достоверной биографией Лунина, становится ясно, отчего легенды возникали и не могли не возникнуть¹. Внешние обстоятельства этой жизни действительно ни на что не похожи — внезапны и парадоксальны: блестящий гвардейский офицер и наследник богатейшего тамбовского помещика внезапно уходит в отставку, живет в парижской мансарде, дает уроки французского языка (во Франции!), пишет какие-то не дошедшие до нас сочинения (которые избранным читателям кажутся замечательными), внезапно принимает католичество. Член тайного общества, он дерзко предлагает «решительные меры» — цареубийство. Затем внезапно отходит от общества, служит в Варшаве у великого князя Константина; после 14 декабря Константин — по легенде — готов был помочь побегу Лунина за границу, но тот бежать не захотел. За Луниным долго не приходили, пока Постель не назвал на допросе его имя в числе тех, кто когда-то замышлял цареубийство. На следствии Лунин держится дерзко, получает пятнадцать лет каторги, несколько лет сидит в крепости, затем попадает в Читу и наконец на поселение в Урик близ Иркутска.

Ссыльные декабристы жили как бы в обороне. Чтением, беседой, размышлениями они защищались от уныния, упадка сил и духа.

Такие люди, как Якушкин, Пущин, Михаил Бестужев и другие, вернувшись из ссылки, казались моложе и бодрее многих людей николаевского времени, более молодых годами и никогда не подвергавшихся репрессиям.

Не все декабристы, вернувшись из ссылки, искали «тихой жизни»: многие принялись за мемуары, вступили в контакт с Вольной печатью Герцена, 30-летняя оборона от удушающего воздействия власти давала свои плоды.

Однако Лунин приступил, по его собственному выражению, к «действиям наступательным» на 20 лет раньше других, в самое, казалось бы, бесперспективное время — 30-е и 40-е годы. Еще прежде пытался наступать один из участников восстания Черниговского полка — Иван Иванович Сухинов. Его действия были по замыслу просты: восстание и бегство через китайскую границу.

Сухинова приговорили к расстрелу. Он предупредил казнь самоубийством. Лунин наступал иначе. Могло показаться странным, что в контратаку пошел именно он, а не кто-либо из более крупных деятелей тайных обществ и непосредственных участников восстания. Ведь от заговорщиков он отдаляется довольно рано. В его размышлениях еще смолоду политические проблемы довольно сильно переплетаются с религиозно-нравственными.