Тайные операции военной разведки

Александр Андреевич считает, что дело здесь не в его командирских способностях. Просто за плечами у него оказалось обучение в штурманском училище и в пехотном. Выходит, карты он читал получше других, да и боевой опыт к тому времени накопил. Как ни крути, а ротой разведки командовал.

Не исключаю, что так оно и было. Единственное, что хотелось бы добавить: в конце 1942 года лейтенант Хоменко удостоился очень почетной и любимой у фронтовиков награды — медали «За отвагу». Ее, как известно, с гордостью носили и генералы, и солдаты. А в том трудном для нашей армии и страны году награждали очень мало и скупо. А его, поди ж ты, удостоили. Значит, было за что.

В помначштаба Александр проходил недолго. К своему двадцатилетию он уже возглавил штаб полка. Да не какого-нибудь резервного, тылового, а самого что ни на есть боевого.

Через много десятилетий после войны Хоменко напишет: «Парадоксальная все же это штука — война. Пока непосредственно под Сталинградом наши войска окружали и добивали постепенно 6-ю армию Паулюса, отступающие части армии Клейста прокатились сталью по нашему полку, который наступал на Ростов-на-Дону».

Скажу сразу: разгром был страшный. Из трех тысяч человек в живых осталось триста. Боевое знамя полка вынес начштаба Хоменко, обвязав полотнище вокруг себя.

А случилось это зимой 1943-го. Уже в ночь полк вошел в деревню Каменка, которая оказалась, к счастью, неразрушенной. Мороз на дворе стоял за минус двадцать, а тут теплые избы. Все было сделано правильно с точки зрения военной науки — выставлено охранение, чтобы исключить внезапное нападение противника, установлены орудия и пулеметы. Прекрасно помнит, сам лично в ту ночь всех проверял.

Однако дело было совсем не в том. Полк оказался аккурат на пути отступающих танков Клейста. Они с ходу смяли охранение и ворвались в деревню. Прямой наводкой били по домам, косили из пулеметов.

Полк состоял из опытных, обстрелянных солдат, но нападение было неожиданным и силы неравны. Полковая артиллерия, пушки-сорокапятки, погибла под гусеницами в первые минуты боя. Солдаты и офицеры, кто уцелел, бросились из деревни в близлежащий глубокий овраг.

Оставшиеся три сотни бойцов к утру вырыли по склону окопы. А сверху по дороге шли и шли немецкие танки, колесная техника, пехота. И так один день, второй, третий…

Танки, к счастью, в крутой овраг спуститься не могли, а солдат в атаку, под огонь немцы бросать почему-то не хотели — сами ведь отступают, время терять не хотят. Да и понимали, что три сотни оставшихся от полка просто так жизни свои не отдадут. Иногда бросали гранаты, постреливали сверху — и в дорогу.

На третьи сутки сидения на морозе командир полка принял решение уходить. Ночью выбрались из оврага и поползли подальше от дороги, от немецких колонн.

«История, конечно, далеко не героическая, — признается Александр Андреевич, — не такая, как в книжках пишут, но что было, то было».

Вышли из того оврага не только живые, но вынесли раненых и погибших товарищей. Знамя, как мы уже сказали, сохранили. Вскоре полк пополнили бойцами из Сибири, и он продолжал воевать. Наступали, отходили, вновь попадали в окружение, выходили из него, а 18 февраля 1943 года освободили Ростов-на-Дону. И пошли дальше.

Летом 248-я стрелковая дивизия заняла исходные позиции южнее Матвеева кургана на левом берегу реки Миус. На противоположном берегу гитлеровцы устроили так называемый «Стальной пояс» — глубоко эшелонированную оборону протяженностью в 100 километров и глубиной до 30 километров.

Геббельс с гордостью вещал, что теперь граница Германии на востоке будет проходить по реке Миус.