Тайные пороки

Госпожа Май медленно повернула отягощенную соболиной шляпой голову, и под ее холодным взглядом Лиркин безвольно разжал сложившиеся в кукиш пальцы.

— Вы нам все уши прожужжали своей гениальностью, — произнесла она зловеще.

— Ну и что? Ну и что? — снова ощерился Лиркин. — Что, гениев без сифилиса не бывает?

— Да отправьте его на экспертизу, — брезгливо предложил Шумилов, — пока всех не позаражал. Слава Богу, гениальность бытовым путем не передается.

— Это насилие над личностью! Я протестую! — Лиркин рухнул на стул, закрыв лицо ладонями.

Тернов склонился к госпоже Май и зашептал ей на ухо:

— Может быть, он ходил к венерологу в связи с половыми извращениями?

— Вы располагаете какой-либо информацией? — насторожилась та, не выпуская из виду сотрудника, плечи которого вздрагивали от бесшумных рыданий.

Тернов кивнул и добавил многозначительно:

— Располагаю. Ночами к нему ходят женщины. Старухи с пачками рваных газет. Подумайте сами — разве это не извращение?

Ольга Леонардовна задумалась. Затем приобняла Тернова за талию и несомненно интимным тоном шепнула:

— Как вы умеете утешить слабую измученную женщину, я вас боюсь. Извращения меня не пугают, а вот болезнь…

— Господа, господа, — подал голос Шумилов, — я надеюсь, мы дело уладили и можем пойти по домам.

— Да, уважаемый Алексей Гордеич, простите, что мы вас задержали, — чрезмерно громко заговорил Тернов, надеясь, что звук собственного голоса поможет избавиться от смущения и волнения, которые вселила в его существо госпожа Май. — Мы отняли у вас так много времени…

Но договорить фразу он не успел, потому что внезапно дверь распахнулась и в комнату ворвался бритый мужчина в расстегнутом пальто с каракулевым воротником и в каракулевой шапке, сдвинутой на макушку.

— А, вот вы где? — завопил он. — Вся гнусная шайка в сборе! Вся банда, которая вступила в сговор с целью моей дискредитации!

— Руки вверх! — закричал Шумилов и в его правой руке его появился выхваченный из кобуры револьвер, нацеленный прямо на неизвестного.

Госпожа Май, чтобы привлечь к себе внимание пристава, позволила себе резкий жест.

— Алексей Гордеич, — произнесла она со злостью, — опустите револьвер. Я сама убью этого типа. Нет, задушу собственными руками.

Она повернулась на каблуках и шагнула к бузотеру.

— Господин Мурин! Что все это значит? Почему вы здесь?

— Нет, почему вы здесь? И вместе с Лиркиным? Вы должны быть в косметическом салоне! Или сегодня — не среда?

— В салоне я уже была. А вот почему вы пренебрегли сегодня гимнастическим залом?

— Я им не пренебрегал! — вскинулся Мурин. — И что вам до спорта?

— Вы вовлекли в эти дела и бедного Самсона!

— Я его не вовлекал! Он больше за вашу юбку держится!

— Не дерзите даме, господин Мурин, — не выдержав, вступился за госпожу Май Тернов. — Из-за того, что вы не занимаетесь воспитанием молодого поколения, им занимаются преступники.

— Лиркин, что ли? — Мурин скривился.

— Не Лиркин, а поручик Бешенцов, — заявил Тернов. — Это вы свели с ним Шалопаева?

— Мурин на все способен, — брызгая слюной, заверещал Лиркин, — он поддерживает переписку с иностранными изданиями и гражданами. Я-то знаю, он в немецком журнале печатался — мне наш берлинский раввин сообщал. Продал врагам описание наших новейших научных разработок.

Мурин позеленел:

— Госпожа Май, — прошипел он, — пока вы меня не задушили, позвольте мне убить этого негодяя. Вам же лучше. Так низко пасть — клеветать на своего коллегу. Следующей будете вы.

— Прошу без угроз в храме правопорядка, — прикрикнул Шумилов, не без интереса наблюдающий сценку из неизвестной ему жизни свободной прессы. — Еще раз повторится — выпишу штраф.

— Так зачем вы сюда явились, господин Мурин? — шагнул вперед Тернов.

— Очень хорошо, что вы здесь, господин Тернов, — сказал Мурин. — Вы свидетель. Рассыпаясь в любезностях перед этой Венерой, вы не понимаете, с каким лицемерным и хищным созданием имеете дело. Она и вас под монастырь подведет.

— Милостивый государь… — возмущенно начал Тернов.

— Не перебивайте меня. Имейте мужество взглянуть истине в лицо. А истина такова. В понедельник, планируя номер, госпожа Май заказала программную статью этому рыжему козлу.

— Нет, вы видели такого антисемита? — отозвался Лиркин, не двигаясь с места. — Господин пристав, запишите в протокол оскорбление личности и разжигание межнациональной розни…

— Заткнитесь, Лиркин, — оборвал его Мурин, — Господин Тернов, только сегодня я понял всю глубину коварного замысла! Этот негодяй за всеми нами следил, чтобы изобразить в своей статье наши недостатки и погрешности. Я почти уличил его. Жаль, задержался в гимнастическом зале и пришел к венерологу, которого порекомендовала мне сама же госпожа Май, поздно — клиника была разгромлена. Господина Самоварова я застал «в слезах и в руинах». Он сказал, что этот Лиркин сначала выпытывал у него, являюсь ли я поклонником музыки Чайковского и ходил ли в детстве на его концерты… А затем разгромил клинику — чтобы я уже вовсе не смог подготовить должным образом свой материал.

— Этот ассимилянт нарушил мое интимное пространство! — выкрикнул Лиркин.