Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время

21 марта 1918 года, когда началось германское наступление, в тылу находились 16 английских и 35 французских дивизий. Они были распределены по всему фронту. Неприятель ожидал нападения, но не знал, где оно произойдет. Части эти на неприятельской стороне представляли из себя резервы, но не сплоченную резервную армию. Разведка установила, что к началу апреля все, за исключением одной, английские дивизии, а к середине мая и все французские резервы, за исключением двух дивизий были выведены на фронт. Одновременно разведка сообщила, что противник оттянул дивизии от спокойных фронтов и что к середине мая он имел в резерве 40 свежих французских [211] дивизий, в то время, как англичане оставались почти совсем без резервов. Этот второй резерв был постепенно использован во время второго германского наступления в мае и в июне 1918 г. К середине июня в резерве оставалось не больше десяти боеспособных французских дивизий. Благодаря притоку американских и итальянских дивизий и пополнению выведенных из боя французских дивизий, число их к началу июля возросло приблизительно до 30. К этому же времени англичане также создали резерв в 18 дивизий. Теперь эти резервы были более концентрированными, нежели в марте этого года. Расположение их было известно. Таким образом, ни французское наступление 18 июля при Вилле-Котре, ни английское 8 августа не было неожиданным. Неожиданной оказалась только неустойчивость многих германских войсковых частей. В последовавших затем боях неприятельские части снова сильно растаяли, так что к концу сентября, когда германское верховное командование потребовало перемирия, в тылу у неприятеля не было уже ни значительных резервов, ни тем более большой резервной армии, с помощью которой маршал Фош будто бы нанес последний решающий удар. Вернее будет сказать, что он шел на рушащийся фронт, а еще вернее — что он давил на фронт, опоры которого на родине рушились.

Что касается американских боевых сил, то до объявления Америкой войны все предположения об их численности и о сроках их прибытия в Европу были объектом вычислений и не были поэтому делом разведки. Эти исчисления германского Генерального штаба привели к заключению, что к весне 1918 года во Францию могут прибыть 15 американских дивизий и многочисленные этапные и рабочие войсковые части. Разведка установила, однако, что к этому времени во Франции имелось лишь 6 дивизий. Это вызвало сильное разочарование французов и англичан. Нажим с их стороны повлек за собой ускорение американских транспортов, так что в середине мая германская разведка обнаружила во Франции уже 10 американских дивизии, в середине июня — 16, в середине июля — 22, в начале августа — 28, в середине августа — 31 и к концу войны — 36. Фактически, [212] следовательно, американские боевые силы до весны 1918 года не только не недооценивались с германской стороны, но даже переоценивались. Прибытие американцев бывало также всегда известно задолго до их поступления на фронт. Было известно и об их обучении во Франции. В то время, как первые поступавшие во Францию американские дивизии сначала еще несколько месяцев обучались и затем, прежде чем попасть в большие бои, посылались на спокойные участки фронта, начиная с июля, их уже после двухмесячного, а затем даже после месячного обучения стали употреблять в горячих пунктах боя. Здесь они отличались своим храбрым поведением, но должны были дорого заплатить кровью за свою неопытность, с которою они были, в силу нужды, брошены в бой.

Насколько утверждение, что немецкое командование было застигнуто силами противника врасплох, является ложным, и построенным в целях оправдания революции, настолько, однако, верно, что отдельные участки германского фронта бывали, действительно застигнуты врасплох неприятельскими предприятиями. Разведка, однако, своевременно и правильно оповещала и здесь. Это не означает, однако, что вожди или войска в каждом случае верили ее донесениям. Ибо не в них только дело: последнее слово остается за полководцем. Правда до него доходят непосредственно лишь важнейшие сообщения, в остальном ему приходится полагаться на суждение своих сотрудников. Я представляю себе вполне, что мнение это у союзников всегда бывало одинаковым. Германская разведка не была, поэтому, заинтересована в ограничении массового характера разведки неприятельской. Наоборот, она старалась еще больше усилить этот избыток разведки и даже допускала поступление к неприятелю, по установленным уже путям таких сведений, которые очевидно не должны были бы быть правильными, не которые иногда, а именно в тех случаях, когда имелись основания предполагать, что противник этим сообщениям не поверит, бывали и верными.