Тайные смыслы Второй мировой

На улице вовсю светила луна, и бойцы по одному перебежали ко второму подъезду. Павлов опять оставил Глущенко и Александрова охранять вход в подъезд, а сам с Черноголовым направился к правой квартире.

Войдя в переднюю, они уловили чужую отрывистую речь и беспечный хохот.

„Вот и пришла минута, ради которой, может быть, ты и жил на свете, — подумал сержант. — Можно вернуться и доложить, что в доме гитлеровцы и ты не рискнул с тремя бойцами атаковать их, — никто тебя не осудит. Но можно поступить и по-другому…“

— Готов? — прошептал он Черноголову. Распахнул дверь и швырнул в комнату две гранаты. Вспышки огня, взрывы, стоны. Ворвавшись, он длинной очередью прострелял комнату от угла до угла. Короткими очередями начал бить Черноголов…

Когда все стихло, они увидели через окно залитую лунным светом площадь. На столе тускло поблескивал пулемет, по сторонам свисали патронные ленты. Пол был завален бумагами, книгами, осколками битой посуды, гильзами. Посреди комнаты распластался здоровенный детина. Два других фашиста лежали у стола.

Павлов и Черноголов вышли на лестничную клетку.

— Что ж нас на подмогу не позвали? — с завистью проговорил Глущенко.

— Сами управились, — ответил Павлов. — А ты, дядя Вася, не горюй, может, еще с кем в доме встретимся.

Проверив квартиру за квартирой, они больше ничего не обнаружили. Только в подвале третьего подъезда укрылись жильцы, человек тридцать: старики, женщины, подростки, дети. Ну как уйдешь отсюда? Долго ли пьяному или одичалому от крови фашистскому головорезу ради забавы швырнуть сюда гранату?

Позже Павлов рассказывал, что именно тогда по-настоящему понял, что он не просто боец Красной Армии, а воин-освободитель, и что он вместе с бойцами не только изгнал гитлеровцев из дома, но и избавил от рабства десятки советских людей.

— Будем здесь держать оборону.

Павлов расставил бойцов по окнам, наметил каждому сектор наблюдения и вызвал Калинина. При лунном свете нацарапал на клочке бумаги: „Дом занят. Жду дальнейших указаний“.

— Отнеси в батальон… О раненых попроси женщин позаботиться.

Едва за Калининым захлопнулась дверь, как раздался возглас Александрова:

— Идут!

По площади к дому пробирались фашисты, десятка полтора.

— Огонь! — скомандовал Павлов.

Раздались автоматные очереди. Словно наткнувшись на невидимую преграду, упал сначала один гитлеровец, потом другой, третий… Послышался короткий выкрик на чужом языке, и цепь залегла — настолько близко к дому, что при лунном свете был отчетливо виден каждый солдат.

— Одиночными, беречь патроны! — приказал Павлов. Сержант знал, как иногда в горячке боя нерасчетливо расходуют боеприпасы.

После первых же одиночных выстрелов гитлеровцы поняли, что лежать — значит быть расстрелянными. И они еще раз бросились в атаку, но тут же отхлынули назад.

— Не пройдете, гады! — крикнул им вслед Павлов, посылая очередь за очередью. — Здесь стоят гвардейцы!

Рано утром отбили еще одну атаку.

— Давайте-ка оборудуемся, — предложил Павлов. — Война есть война, этак и убить могут.

Наблюдая поочередно за площадью, бойцы превратили несколько подвальных окон в амбразуры, заложив их наполовину кирпичом, книгами, отопительными батареями и всяким металлоломом. Надежда только на себя, на свой „гарнизон“. Отбиваться, сколько бы фашистов ни полезло. До последнего патрона, до последней гранаты.

…Между тем командир полка Елин спрашивал у командира батальона Жукова:

— Сколько человек ты послал туда?

— Четверых.

— А живы они?

— Наумов докладывает, что огонь ведут все четверо.

В эту минуту в подвал штаба батальона вошел боец. Без пилотки, в грязи. Его надорванная пола шинели волочилась по земле. Доложил:

— Я из Дома Павлова… Санинструктор Калинин.

Никто не обратил внимания, что четырехэтажное здание, называемое до этого Домом специалистов, в устах Калинина обрело новое имя» [505].

Затем в дом пробралась группа закрепления: 22 бойца во главе с лейтенантом И. Афанасьевым. Несмотря на постоянные штурмы и обстрелы, дом держался два месяца, погибли в нем только трое. Вот так выросло мастерство наших солдат к осени 1942-го!

А еще Чуйков посадил в развалины множество снайперов. Они выбили 27 тысяч оккупантов. [506]

Немцы жаловались:

«Красная Армия контратакует, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат рабочие в своей спецодежде, сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рычагами разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели» [507].

«Нам надо дойти до Волги. До нее меньше километра. Нас постоянно поддерживает авиация и артиллерия. Мы сражаемся как одержимые, а к реке пробиться не можем. Вся война за Францию продолжалась меньше, чем за один приволжский завод… И когда этому аду наступит конец?» [508]

Не лезьте к нам. Не лезьте!

Окружение

Благодаря Чуйкову немцы увязли, все внимание приковали к городу. И проворонили наш удар по окружению, операцию «Уран»[240]. Как я уже писал, готовили ее в строжайшем секрете.