Тайные страницы истории

Той же ночью Ильинский написал большое заявление прокурору Союза ССР, утром передал его одному из знакомых охранников, который работал ранее сторожем в Ясной Поляне, но тот, видимо, напуганный массовыми расстрелами ни в чем не повинных людей, не решился вынести письмо из следственного изолятора и, дабы не подвергать себя опасности, подкинул его под дверь начальника райотдела НКВД. После этого случая Ильинского не вызывали больше на допросы и даже перестали переводить из одной камеры в другую. Само же заявление на шестнадцати страницах без каких-либо пометок и резолюций оказалось подшитым в уголовное дело. Вот один из фрагментов этого заявления:

…..Если принять во внимание, что по образованию и прошлой своей деятельности я — юрист, адвокат, то хотел бы заявить Вам о том, что предъявленное мне обвинение это формальный момент, и он меня мало интересует. Я больше заинтересован в том, чтобы была выяснена моя личность, как этого требует уголовный кодекс. Считаю, это значительно ускорило бы и облегчило задачу следствия, а вместе с тем, по глубочайшему моему убеждению, развеяло бы всякие подозрения о моей причастности к какому бы то ни было преступлению. Тем более по политическим мотивам и с каким-либо умыслом. А без умысла, как Вам известно, вообще не может быть политического преступления…»

Находясь в полной изоляции, Ильинский полагал, что его заявлению, очевидно, дали ход, ведется разбирательство изложенных в нем фактов. Но увы! Через полтора месяца его снова вызвали на допрос. Молодой помощник оперуполномоченного А. И. Тимаков обвинял его в том, что в бытность директором Дома-музея он не стремился показывать жизнь и деятельность Л. Н. Толстого с позиций марксизма-ленинизма, при ведении экскурсий не упоминал о ленинской критике Толстого, если же и давал цитаты из статей Ленина, то только те, в которых положительно оценивалась роль великого писателя, что экспозиции музея пополнялись материалами, пропагандировавшими толстовщину.

В своем новом заявлении от 12 сентября 1937 года на имя начальника Щекинского РО УНКВД Ильинский отмел предъявляемые ему обвинения, показал их полную несостоятельность, но его протест никому уже не был нужен: райотдел НКВД выполнял приказ, полученный свыше по дополнительному лимиту. Кончилось все тем, что рассмотрение его дела было вынесено на заседание «тройки» в Туле.

Из протокола заседания «тройки»:

«…слушали Ильинского И. В., обвиняемого в том, что он, являясь активным участником контрреволюционной группы толстовцев при музее «Ясная Поляна», вел среди посетителей антисоветскую агитацию и распространял среди них гнусную клевету на ВКП(б) и советское правительство.

Постановили: Ильинского Игоря Владимировича — расстрелять.

Секретарь «тройки» лейтенант Г. Б. Ермаков» Вместе с Ильинским были уничтожены и остальные члены «яснополянской группы»: ученый секретарь Дома-музея Л. Н. Толстого В. А. Наумов, научный сотрудник музея Л. В. Сорохтина, завхоз А; А. Гриневич и «пристегнутый» к ним А. П. Елисеев—личный курьер Толстого. Первые двое были ликвидированы, как свидетельствуют материалы уголовного дела, за то, что скрыли от изъятия из научной библиотеки труды Зиновьева, Каменева и Авербаха, а последние двое — за то, что один «не разделял идеи социализма», а другой бежал от коллективизации. Только и всего!

И потому не случайно по прошествии нескольких лет появилось в деле Ильинского такое заключение:

…..обвиняемые Гриневич А. Д., Елисеев А. П., Ильинский И. В., Наумов В. А. и Сорохтина Л. В. никакой контрреволюционной группы не создавали и участниками таковой не являлись. Арестованы они были без санкции прокурора и элементарных прав на свою защиту не имели. В протоколах допросов искажены показания свидетелей, очных ставок с ними не проводилось. Нет и бесспорных доказательств и конкретных фактов каких-либо антисоветских высказываний.

На основании вышеизложенного, постановление «тройки» НКВД от 8 декабря 1937 года об осуждении Ильинского И. В. и других лиц, проходящих по архивно-следственному делу № 390260, отменить. Обвиняемых за отсутствием состава преступления полностью реабилитировать…»

Не будем ничего добавлять к этим горькимм словам. Жаль, что это заключение о пересмотре сфабрикованного в кабинетах НКВД дела запоздало на 17 лет.

Владлен Сироткин НАШИ «ЦАРСКИЕ» ДОЛГИ