Тайные страницы истории

Из протокола допроса Иванова (фамилия изменена по марально-этическим соображениям, чтобы не бросать тень на возможно живых потомков).

Поэт Гумилев после рассказа Германа обращался к нему в конце 1920 года. Гумилев утверждает, что с ним связана группа интеллигентов, которой может распоряжаться и в случае выступления согласна выйти на улицу. Но желал бы иметь в распоряжении для технических надобностей некоторую свободную наличность. Таковых у нас тогда не было. Мы решили тогда предварительно проверить надежность Гумилева, командировав к нему Шведова, для установления связей.

В течение трех месяцев однако это не было сделано. Только во время Кронштадта Шведов выполнил поручение, разыскал на Преображенской ул. Гумилева. Адрес я узнал для него в Всемирной литературе, где служит Гумилев. Шведов предложил ему помочь нам, если представится надобность в составлении прокламации. Гумилев согласился, сказав, что оставляет за собою право отказаться от тем, не отвечающих его далеко не правым взглядам. Гумилев был близок к Советской ориентации. Шведов смог успокоить, что мы не монархисты. Не знаю насколько мог поверить этому утверждению. На расходы Гумилеву было выдано 200000 советских рублей на ленту для пишущей машинки. Про группу свою Гумилев дал уклончивый ответ, сказав, что для организации ему потребно время. Через несколько дней пал Кронштадт-Стороной я услыхал, что Гумилев весьма отходит далеко от революционных взглядов. Я к нему больше не обращался, как и Шведов и Герман, и поэтических прокламаций нам не пришлось ожидать. подпись (неразборчиво)

Это показание собственно и послужило основанием для обвинения Николая Гумилева. И уже 9 августа 1921 года поэт сам давал показания в Петроградской губчека И чтобы окончательно разобраться в этой, трагической, истории, приведу полные тексты допросов Гумилева.

Протокол допроса Н. Гумилева.

Показания по существу дела Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщивший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имевшиеся в его распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет и оставил у меня, несмотря на мое заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного я их сжег. Приблизительно через неделю он пришел опять и стал опрашивать меня, не знаю ли я кого-нибудь желающего работать для контрреволюции. Я объяснил, что никого такого не знаю. Тогда он указал на незначительность работы — добывание разных сведений и настроений, раздачу листовок и сообщил, что это работа может оплачиваться. Тогда я отказался продолжать разговор с ним на эту тему и он ушел.

Фамилию свою он назвал мне, представляясь. Я ее забыл, но она была не Герман и не Шведов.

Подпись: Н. Гумилев. 9/VUI-21 г. Допросил Якобсон.

С момента первого допроса прошло почти десять дней, когда следователь Якобсон вновь предложил Н. Гумилеву дать показания по существу дела. За это время были допрошены многие участники так называемого дела Таганцева. Но Гумилев по-прежнему держится уверенно.

Протокол допроса гр. Гумилева Николая Степановича.

Допрошенный следователем Якобсоном я показываю следующее: