Тайные страсти. Книга 2

– Но мы с вами не совсем незнакомы, сеньора и, если бы вы навели справки обо мне в том месте, где мы с вами виделись, то узнали бы что Жака-Луи Дешана нечего опасаться красивым женщинам; тем более, что он уже – увы! – находится в том возрасте, когда способен оказывать им только самые бескорыстные услуги.

Мария Алехандра невольно улыбнулась этой чисто французской галантности и, поблагодарив месье Дешана кивком головы, села в его машину. Он мягко тронул с места, и они покатили по ярко-освещённому проспекту.

– Мы с мужем живём на улице Ренн в пансионе мадам Буве…

– Вот так совпадение! А ведь мне хорошо знакома эта лукавая ведьма, поскольку она когда-то была женой моего старшего сына. К счастью, он с ней развёлся и теперь живёт в Руане, вне пределов досягаемости её азиатских чар. Кстати, мы с вами почти соседи, поскольку сам я обитаю на улице Нотр-Дам-де-Шан, всего в квартале оттуда.

Услышав это, Мария Алехандра совершенно успокоилась и теперь, с любопытством смотрела на своего собеседника.

– А вы одиноки, месье Дешан?

– А вы проницательны, мадам… мадам?

– Фонсека. Мария Алехандра Фонсека. Мой муж – Себастьян Медина, хирург, и мы оба из Колумбии, а не из Испании, как вы могли подумать.

– Кстати, слыша, как вы произносите звук «Y», я как раз подумал о Латинской Америке. Но, всё равно, очень приятно видеть вас в Париже, мадам Фонсека. Свадебное путешествие?

– Да, – не очень уверенно кивнула Мария Алехандра, которая терпеть не могла не только лжи, но даже малейших неточностей. – Нечто вроде этого.

– Кроме Парижа, для этого есть только ещё одно подходящее место, куда ездил я сам, когда мне было всего двадцать три года – это Венеция! Даже теперь, превратившись в старого одинокого вдовца, чьи сыновья живут отдельно, я каждый раз вздрагиваю при названии этого волшебного города и рекомендую побывать там каждому, кто ещё не был. – Месье Дешан так воодушевился, что у него заблестели глаза. – Ах, мадам, только в Венеции я понял, что надо выбирать не только тех, кого любишь, но и место для своей любви!

– Но разве мы сами вольны выбирать свою любовь? – протестующе спросила Мария Алехандра.

– Это философский вопрос и, если вы не возражаете, я постараюсь вам ответить на него в одном замечательном итальянском ресторане, под звуки удивительных неаполитанских песен. Я надеюсь, ваш муж не вздумает ревновать к такому, очарованному вами, старому мошеннику, как я; и лишь за то, что вы согласитесь поужинать вместе со мной?

– Вы неотразимы, месье Дешан, – давно забыв о том эпизоде, который и привёл её в эту машину, ответила Мария Алехандра, лукаво улыбаясь. – И даже если бы он вздумал ревновать, я бы не смогла отказаться. Быть в Париже и не покорить сердце хотя бы одного истинного француза, просто унизительно для любой женщины.

– О, мадам, своим очаровательным кокетством вы напоминаете мне о том, что от истинного француза во мне осталась одна только оболочка.

Дешан свернул в небольшой переулок и почти сразу затормозил. Пока он обходил машину и открывал перед ней дверцу, Мария Алехандра успела разобрать голубые, неоновые буквы – «Венеция». Это был замечательный вечер и необыкновенно уютный ресторан, чьи стены были увешаны пейзажами венецианской лагуны, а также изображениями прославленных венецианских дворцов и мостов. Мария Алехандра не слишком любила итальянскую кухню, поскольку её основу составляли мучные блюда вроде пиццы или спагетти; но, чтобы не говорить об этом оживлённому и помолодевшему месье Дешану, с удовольствием отведала всех фирменных блюд, которыми он её потчевал, свободно объясняясь по-итальянски с официантами и метрдотелем. Больше всего ей понравилась форель в белом вине и паштет из молодых голубей.

– А кем вы были по профессии, месье Дешан? – поинтересовалась она, отпивая мелкими глотками «кьянти». – Я вижу, что вы знаете итальянский не хуже, чем испанский…

– Увы, мадам Фонсека, хотя в Париже не принято задавать подобные вопросы малознакомым людям, но я знал, что вы меня об этом спросите и, признаюсь откровенно, боялся этого, поскольку наверняка вас разочарую. Я работал коммивояжером, торговым представителем одной французской обувной фирмы. Всю жизнь увлекаться музыкой, живописью, архитектурой – и при этом торговать обувью. Не кажется ли вам, что это грустно?

Про себя в этот момент она подумала о том, что предпочла бы даже чистить обувь, только бы не сидеть в тюрьме по обвинению в преступлении, которого не совершала.

– О чём вы задумались? – месье Дешан осторожно поцеловал её руку и, когда она подняла на него свои глаза, добавил: – Сам-то я, глядя на вас, подумал о том, что в одном взгляде красивой женщине заключено больше поэзии, чем в собраниях сочинений всех французских поэтов.

– Никогда в жизни мне ещё не говорили таких утончённых комплиментов, – слабо улыбнулась Мария Алехандра.

– А муж?

Она вспомнила, с каким грубым, почти животным сладострастием они занимаются любовью и вновь улыбнулась, представив себе Себастьяна, отпускающим изысканные комплименты.

– Вас интересует мой муж?