Тайные страсти. Книга 2

– Она беременна.

– О Боже милосердный! – И Эулалия вознесла руки к небу. – Только бы она родила мальчика!

– Почему? – изумилась Мария Алехандра, которая, втайне подумывала об обратном.

– Да потому, что тогда, хоть в третьем поколении семейства Фонсека прекратится эта ужасная традиция таинственных изнасилований!

Они немного помолчали, а затем Мария Алехандра рассказала о цели своего визита. Поскольку Фернандо вернулся в Колумбию почти вслед за ними, она решила спрятать свою дочь здесь, хотя бы до конца её школьных каникул.

– Мне почему-то кажется, – задумчиво сказала она, обрывая на ходу яркие цветки орхидей, – что вся эта история скоро кончится – и кончится намного раньше, чем Алехандре придёт срок родить.

– Но ты же не можешь подозревать этого юношу! – воскликнула Эулалия.

– Нет, могу! – упрямо возразила Мария Алехандра. – И ты бы заподозрила даже ангела, окажись в моём положении. Короче, сможешь ты приютить Алехандру хотя бы на какое-то время?

– Да, конечно, – не слишком уверенным тоном произнесла монахиня, – хотя, боюсь, ей будет здесь не слишком удобно, особенно по сравнению с Боготой. Но согласится ли она сама остаться в такой глухомани?

– Согласится, – твёрдо сказала Мария Алехандра. – А теперь пойдём к ней.

– Ну, неужели ты не можешь на неё повлиять? – раздражённо спросил Фернандо, смотря на задумчивого Себастьяна. Этот разговор между дядей и племянником проходил в доме Медины, в Боготе, во время отсутствия Марии Алехандры. Прошла уже неделя с момента возвращения Фернандо из Парижа, и за всё это время он так не смог напасть на след Алехандры. И даже Себастьян не знал, куда его жена спрятала дочь. Они с Фернандо уже подробно обговорили все «нелепые» подозрения Марии Алехандры на счёт связей Фернандо с колумбийской наркомафией, и теперь их разговор явно зашёл в тупик. Именно поэтому Фернандо и задал свой вопрос, в ответ на что, Себастьян лишь растерянно пожал плечами.

– Ведь ты достаточно хорошо знаешь мою жену, – сказал он племяннику, – и уже мог бы понять, что она женщина импульсивная и непредсказуемая, а потому не поддаётся логическим убеждениям, руководствуясь или настроением или одной идеей, которую втемяшила себя в голову. Ну как я могу её убедить, что все её подозрения в отношении тебя – это полный бред и что ты не мог изнасиловать и уж, тем более, пытаться убить Алехандру? Вся эта история, действительно, весьма загадочна, а, поскольку мы так и не обратились в полицию, теперь уже, может быть, никогда и не узнаем правды.

– Так что же мне делать? – буквально простонал Фернандо. – Я хочу увидеть Алехандру, хочу сказать о своей любви к ней, несмотря ни на что! Тем более, что она сейчас находится в таком положении…

– А тебя, действительно, не слишком шокирует, что у неё будет ребёнок, да ещё неизвестно от кого? – осторожно поинтересовался Себастьян, разливая виски и протягивая бокал своему племяннику. Никогда до этого они ещё не пили вместе, но теперь это было просто необходимо сделать, особенно, учитывая подавленное состояние Фернандо. Он взял бокал и выпил залпом, даже не поморщившись. Вопрос Себастьяна поставил его в трудное положение. Ему не хотелось лгать, но сказать правду было просто невыносимо. Да, его очень шокировало известие об изнасиловании и беременности Алехандры! Сколько раз он мог стать её первым мужчиной, но всё откладывал этот момент – сначала потому, что узнал об их мнимом родстве, затем потому, что считал её ещё не готовой к этому. А там, в Париже, она и сама стала уклоняться от его объятий! И вот теперь это уже не невинная девушка, готовящаяся стать женой любимого человека, а беременная жертва изнасилования! Нельзя, ну нельзя было откладывать их близость до лучших времен, потому что вместо них, как выяснилось, настали худшие. Фернандо ревновал и готов был собственноручно убить насильника Алехандры, но вместе с тем, он испытывал и какое-то сложное, труднообъяснимое чувство к ней самой, словно бы она была перед ним в чём-то виновата. Пожалуй, в этом чувстве слились воедино сразу три других – любовь, жалость и… то ли презрение, то ли ненависть. Ведь она сама отвергла его, не пожелав простить, и вот теперь сама нуждается в его любви и прощении. А потому он не мог дать однозначного ответа на вопрос Себастьяна и лишь неопределённо пожал плечами.

– Я хочу с уверенностью сказать только одно – я люблю её и готов сделать всё от меня зависящее, чтобы она была счастлива. Ведь то же самое и ты не раз говорил её матери?

Себастьян кивнул.

– Да, Фернандо, мы с тобой и счастливы и несчастны, потому что любим этих женщин. Но подумай о том, что ведь и они находятся в таком же положении, и их любовь к нам не раз доставляла им обоим и счастье и несчастье.