Тайные стражи империи

«Но, ведь бутылку мог обронить какой-нибудь проезжающий пьяный кучер», – заметил Великанов

«Неубедительно, Игнат Петрович, неубедительно. Бутылка, как я заметил, была тщательно вытерта. Вряд ли это сделал Сосновский».

«И то, правда, как же я не заметил»,– кивнул Великанов, присмотревшись к бутылке.

«А теперь меня очень интересует господин Сосновский. Надеюсь, он пришёл в себя и его можно допросить. Я хочу это сделать как можно скорее». Великанов кивнул, и, вызвался присутствовать на допросе. Покинув кабинет, они вместе отправились в камеру, где содержался доктор.

Сосновскому снился страшный сон. Вернее поначалу сон был приятный. Он гуляет под руку с Матильдой по бульвару. Стоит прекрасный тёплый летний день. У Матильды в руках огромный букет алых роз, который источает упоительный аромат. Матильда улыбается ему, своей очаровательной улыбкой, от которой у неё на щёчках появляются ямочки.

Вдруг, налетает ледяной ветер. Сосновскому становится холодно, очень холодно. Он смотрит на Матильду, а она уже не улыбается, а хохочет. И от этого хохота у Павла Капитоновича кровь стынет в жилах. Внезапно он

44

понимает, что перед ним не Матильда, а Варя, деревенская девчонка-

сестра милосердия из больницы, влюблённая в него как кошка. И находятся они в лесу. Варя что-то зло выкрикивает, плачет, убегает от него. Он пытается её догнать, но никак не может. Потом страшная боль разрывает его голову. И приходит тьма. Когда он пробуждается от тьмы, то видит, что Варя мертва, и, лежит рядом с ним на каких-то санях. От ужаса он хочет крикнуть, но не может. «Это страшный сон, всего лишь сон», успокаивает он сам себя.

Вдруг, слух Сосновского уловил противный скрип. Звук был настолько неприятным и дисгармоничным, что он заткнул ладони ушами и рывком сел на кровати. Дело в том, что Павел Капитонович имел абсолютный слух, он неплохо играл на рояле и имел приятный баритон, чем очень гордился, не упуская случая спеть в обществе, чтобы покорить дам.

Открыв глаза, он увидел, что находится в небольшой комнате, стены которой были выкрашены в светло-серый цвет. Краска во многих местах слезла. Вверху было маленькое оконце с решётками. Сам он лежал на койке, ножки которой были привинчены к бетонному полу. Вокруг царил полумрак, но Павел Капитонович разглядел массивную железную дверь, именно от неё и исходил неприятный скрежет, по-видимому, её кто-то открывал.

«Да, что же это? Да где же я?», – пробормотал Сосновский, потирая виски.

В это время дверь широко распахнулась, и взору доктора предстали два человека.

Насколько Павел Капитонович мог рассмотреть в полумраке, один из них был среднего роста и средней комплекции, а второй был грузен, лыс и усат, и был ему смутно знаком. «Где же я его видел?», – задал себе вопрос Сосновский, и, никак не мог на него найти ответ.

«Следователь сыскной полиции Аристарх Петрович Новосильцев!»,

– представился господин средней комплекции.

«Штаб-ротмистр Игнат Петрович Великанов», – представился усатый толстяк.

«Ну, а вы, как я полагаю, Павел Капитонович Сосновский», – подытожил Новосильцев.

Сосновский кивнул, поглядел на них растерянно, и сказал: «Господа, я не понимаю, как и за что я здесь оказался».

Новосильцев и Великанов переглянулись. Аристарх Петрович прислонился к стенке, скрестив руки на груди.

Великанов же стремительно подошёл к Сосновскому и схватил его за грудки. Нужно сказать, что вид у Игната Петровича был угрожающим. Он тряс Сосновского изо всех сил, угрожающе рыча: «Ты мне всё расскажешь, ты мне убивец всё расскажешь, как ты Варю Архипову убивал!».

При этих словах, Павел Капитонович, не сопротивлявшийся вовсе, а болтавшийся как тряпичная кукла в руках Великанова, вдруг напрягся и вцепился в его руки.

45

Совершенно спокойным голосом он сказал: «Значит, Варя правда умерла.

Её убили. Я думал, что это всего лишь кошмар. А теперь он оказался явью! Но я не убивал эту девушку. На мне достаточно грехов, но греха убийства нет!».

«А я вам верю!», – вдруг раздался голос Новосильцева. Аристарх Петрович сделал знак Великанову, и тот отпустил Сосновского. Затем, Новосильцев постучал в дверь камеры. Тут же дверь открылась и показалась участливая физиономия Ничипоренко. «Вот что, голубчик, принеси-ка нам три чая с лимоном»,– сказал Аристарх Петрович, и, обернувшись к Сосновскому, продолжил: «Побеседуем, сударь, и беседа у нас будет долгая. Вы должны до мельчайших подробностей вспомнить, что происходило в тот вечер. От этого зависит ваша судьба, да и сама жизнь».

«Я всё расскажу, всё вспомню, пусть только он уйдёт»,– кивнул в сторону Великанова Павел Капитонович.

«Ничипоренко! Будь добр, два чая и лампу, темно тут!», – распорядился Аристарх Петрович, незаметно подмигнув Великанову. Ничипоренко побежал выполнять приказание, вслед за ним вышел Игнат Петрович.