Тайные тропы

Никиту Родионовича интересовал вопрос, можно ли проникнуть в дом до приезда Родэ. Варвара Карповна ответила отрицательно: дочь хозяина дома впускает только по паролю.

— А вы его не знаете?

— Кажется, «Лейпциг», — ответила Варвара Карповна и предложила такой план: когда они приедут вместе с Родэ, она немного замешкается на пороге и повертит в замке ключом для видимости, но дверь оставит открытой.

Варвара Карповна предупредила, что ставни в доме закрываются изнутри. Если ставня ближнего к парадному окна останется приоткрытой, то, следовательно, все в порядке: дверь не заперта. Об этом она позаботится.

Расставшись с Варварой Карповной, Ожогин зашел к Денису Макаровичу. Старик сидел в раздумье у печи. Он погладил согнутым пальцем аккуратно подбритые седые усы, посмотрел на Ожогина и спросил:

— Что решили?

Никита Родионович передал содержание беседы. Надо поторапливаться. Возможно, что в следующий раз Тряскина не пойдет на такой рискованный шаг.

Денис Макарович протянул руки к печи и задумался.

— Значит, придется забраться в дом, — как бы самому себе, тихо сказал он.

— Да, — подтвердил Никита Родионович, — другого ничего не придумаешь. Родэ и Варвару Тряскину привезет машина, и неизвестно, кто еще в ней будет, кроме них и шофера.

— Поэтому-то я и думал, что поручить дело одному Игнату рискованно: уж больно он горяч. Притом возможна предварительная слежка за домом. — Изволин неторопливо погладил руками колени и нерешительно продолжал: — А что, если привлечь Андрея? Он давно тоскует по настоящему делу.

Андрей вернулся домой только в сумерки. Он молча разделся и сел за стол.

— Ну как? — спросил Ожогин.

Андрей поднял глаза и ответил, что ходил с Тризной в Рыбацкий переулок.

— Нашли?

— Нашли. Под шестым номером — самый приличный дом в переулке, кроме него — мелкота и развалины. Глухое место… Я пойду вместе с Игнатом! — с какой-то отчаянной решимостью закончил он.

Ожогин задумался. Зная характер друга, Никита Родионович опасался, что, уступив ему один раз, придется уступить и в другой. А когда Андрей войдет во вкус боевой работы, оторвать его от нее будет трудно. Возникнет угроза основному заданию, на которое они посланы.

— Мало ли тебе что захочется, — спокойно сказал он. Грязнов покраснел, прижал руку к груди:

— Поймите, Никита Родионович…

— Прекрасно понимаю. Но мы оба отвечаем за то, что нам поручено.

Сбиваясь, Андрей принялся с жаром доказывать, что уверен в успехе, что отлично выполнит задание.

— Неужели, Андрей, ты не понял, почему я колеблюсь?

— Да… но почему вы сами… — Андрей оборвал фразу на полуслове и подошел к окну, став к Никите Родионовичу спиной.

— Вижу, что не понял, — сказал Ожогин. Несколько минут длилось молчание.

— Хорошо, Андрей, ты пойдешь с Тризной, — проговорил наконец Никита Родионович, — что с тобой поделаешь. Но это будет твое первое и последнее боевое поручение… Надеюсь, что все сойдет благополучно.

Он подошел к Андрею и крепко обнял его за плечи.

Ночь. Затемненный город кажется вымершим. Ни света, ни человеческой тени. Только снег, снег и снег… Им усыпаны мостовая, тротуары, крыши домов. Он пушистыми комьями лежит на оголенных ветвях деревьев, тянет книзу провода, образует причудливые шапки на верхушках столбов.

Воздух неподвижен и чист. Шаги звонко отдаются в тишине ночи.

Из-за угла выглянул человек. Никита Родионович и Андрей остановились, всмотрелись. Это был Тризна. Поздоровались молча.

— Что нового? — спросил приглушенным голосом Игнат Нестерович.

Ожогин передал содержание беседы с Тряскиной, объяснил расположение комнат в доме на Рыбацком, рассказал, что предпримет Тряскина.

— Надо проникнуть в дом до прихода Родэ, пользуясь тем, что известен пароль, и встретить гестаповца. Кстати, ночной пропуск не забыли? — вдруг заволновался он, зная, что патриоты ходят ночью с поддельными пропусками, изготовляемыми подпольем.

Игнат Нестерович покачал головой, вынул из кармана маленькую яйцевидную гранату и подал Андрею:

— Спрячь. На всякий случай.

— А может быть Родэ уже в доме?

— Я буду это знать, — сказал Игнат Нестерович, — у меня на улице дежурит человек… Ну, пошли!

Тризна свернул за угол.

Андрей торопливо последовал за ним…

А в это время в подвальном помещении Госбанка, где теперь размещалось гестапо, шел допрос.

В углу небольшой, под мрачными сводами комнаты, освещенной керосиновой лампой, на табуретке сидел человек. Обросший, исхудавший, с кровоподтеками под глазами, он выглядел стариком.

Человек молчал. У стола пристроилась Тряскина. Родэ, заложив руки в карманы, медленно расхаживал по комнате.

— Спроси его, — обратился Родэ к Варваре Карповне, — кто ему дал распоряжение впустить ассенизаторов во двор электростанции.

Варвара Карповна перевела вопрос на русский язык. Арестованный равнодушно, не меняя позы, не шевельнувшись, ответил, что такого распоряжения ему никто не давал.

— Значит, сам впустил? — зашипел Родэ. Арестованный утвердительно кивнул. Родэ зло выругался и подошел к столу.