Тайные тропы

Час спустя из уцелевшего помещения комендатуры Грязнов связался по радио с Долингером и объяснил положение, в котором они оказались.

В полдень был получен краткий ответ: «Выезжайте».

10

Ударили морозы, но снега не было. Солнце почти не показывалось. На деревьях и крышах домов прочно держалась густая изморозь. Реки покрылись льдом. Ночью мороз доходил до десяти градусов.

Ожогин и Грязнов возвращались на попутных машинах, пользуясь документами, полученными в комендатуре.

Так и не удалось им найти кого-либо из представителей радиоцентра, где они проходили практику, и получить соответствующие аттестаты.

Ехать по железной дороге было почти невозможно. Через основные железнодорожные узлы, забитые составами, пропускали эшелоны, идущие к фронту, а поездам, следующим вглубь страны, не уделялось никакого внимания.

Друзья потратили четверо суток только на то, чтобы проехать сто двадцать километров по железной дороге.

На автостраде водители, не снижая скорости, мчались мимо с тревожными, сосредоточенными лицами. Не помогали никакие сигналы. Пришлось пройти несколько километров пешком, прежде чем удалось пристроиться на попутную машину.

Вечером, когда совсем стемнело, машина остановилась на площади, где не так давно в числе других горожан Ожогин и Грязнов занимались рытьем окопов.

— Почти дома, — поеживаясь от холода, сказал Никита Родионович.

— Можно подумать, что вы забыли, где находится наш настоящий дом, — с улыбкой заметил Андрей.

— А я, признаться, не вижу основания не считать дом Альфреда Августовича своим.

Друзья молча пересекли площадь и двинулись по узкой улочке погруженного в полный мрак города.

«Не стряслось ли что с Вагнером и Алимом? — думал Андрей. — Не попали ли они в лапы гестапо? Продолжают ли свою боевую работу?»

Молчавший всю дорогу Никита Родионович был занят другими мыслями: его интересовал вопрос, как поступят с ними Марквардт и Юргенс. Курс подготовки закончен, они могут работать самостоятельно. Под каким предлогом их направят в Советский Союз? Какими обеспечат документами? Как будет осуществлена переброска?

События развертывались помимо воли и желания друзей. Оставалось следовать ходу событий…

Все ли возможное делают они с Андреем для своей Родины?

Конечно, можно сделать больше того, что они делают, но это связано с риском, а рисковать им нельзя. Он вспомнил «Грозного», его слова: «Поведение разведчика определяется заданием».

… Вот и знакомая калитка во двор. Друзья бесшумно обогнули дом и остановились перед закрытыми дверями. Сад выглядел сейчас печальным, деревья стояли голые, дорожки были усыпаны листьями. Приметно выделялось дерево с дуплом.

Никита Родионович постучал. За дверями послышались шаги и раздался голос Алима:

— Кто там?

— Свои.

— Кто — свои? — переспросил Ризаматов.

— Вот тебе и раз! Даже и по голосу не узнаешь?

— Ой-ой!.. — заволновался Алим. — Никита Родионович… Андрей… Радость какая! — Он открыл дверь и поочередно обнял Ожогина и Грязнова. — Мы уж надежду на встречу потеряли.

— А ты куда собрался? — поинтересовался Андрей, видя, что на Алиме пальто.

— Холодно у нас, топить нечем… Пойдем! — И, обняв Андрея, он повел гостей в дом.

Вагнер и Гуго, оказавшийся тут же, встретили Ожогина и Грязнова с искренней радостью.

Все были в пальто, с шарфами на шее: температура в доме была почти такая же, как и на дворе.

— Можно не раздеваться? — улыбнулся Ожогин.

— Да, не рекомендуется, — ответил Гуго.

— Вы, конечно, есть хотите? — с беспокойством спросил Альфред Августович.

— Последний раз ели вчера вечером. Вагнер и Алим переглянулись.

Выяснилось, что в доме ничего нет, кроме суррогатного кофе, да и его пить не с чем.

— И холодно и голодно, — сказал грустно Вагнер.

— А картофель что, не уродился? — поинтересовался Никита Родионович — он знал, что Вагнер и Алим уделяли большое внимание обработке картофельного поля.

Вагнер безнадежно махнул рукой:

— Пришли мы как-то утром на поле, а на нем пусто: всё выбрали, до последней картошинки. Говорят, что сделали это проходящие воинские части…

Предстояло ложиться спать на голодный желудок. Из-за холода дом казался неприветливым, неуютным.

— Ничего, одну ночь переночуем, а завтра что-нибудь предпримем, — успокоил старика Никита Родионович. — Юргенс поможет.

— Безусловно, — согласился Андрей. — Не в его интересах портить нам настроение в последние дни.

Спать решили в одной комнате. Снесли туда матрацы, одеяла, подушки, верхнюю одежду.

Гуго тоже остался ночевать. У него вышли какие-то неполадки с квартирной хозяйкой, и он уже вторые сутки не возвращался домой.

— Что же ты думаешь делать дальше? — обратился к нему Вагнер.

Абих попытался отшутиться:

— Думать в Германии запрещено. За всех думает фюрер.

Все, кроме Вагнера, рассмеялись.

— Я говорю серьезно, Гуго, а ты шутишь, — упрекнул он Абиха.

Тот промолчал.

— Что у вас произошло? — поинтересовался Никита Родионович.