Тайные тропы

Стараясь двигаться как можно тише, Денис Макарович закончил бритье, умылся и надел пальто. Предстояла утренняя прогулка, тоже ставшая традиционной для Дениса Макаровича. Закрыв за собой дверь, он вышел на улицу. Было уже совсем светло. Попрежнему монотонно моросил дождь. Даль улицы была задернута туманом.

Изволин неторопливо шагал, временами останавливаясь на перекрестках, — здесь обычно вывешивались приказы комендатуры, объявления и афиши, и он внимательно просматривал их.

Целые кварталы были разрушены — обгоревшие дома, груды щебня встречались на каждом шагу; и сейчас эти руины, окутанные сизой дымкой, казались особенно мрачными. Обычным своим маршрутом Денис Макарович добрался до центра города. Около большого, окрашенного в коричневый цвет здания комендатуры уже толпился народ. Здесь жители города по приказу коменданта еженедельно проходили регистрацию.

Несмотря на дождь, сегодня народу особенно много: вероятно, объявлена повторная перерегистрация. Не заметив никого из знакомых, Изволин прошел дальше по той же улице. Через четыре дома расположено городское управление, на углу — биржа труда. Пестрят знакомые надписи на русском и немецком языках: «Пасиршейн форцейген!» — «Предъяви пропуск!», «Дурхфарт ферботен!» — «Проезд воспрещен!», «Эйнтрит ферботен!» — «Вход воспрещен!».

Навстречу под конвоем немецких автоматчиков бредет большая группа горожан, среди них несколько женщин и еще совсем молоденькая девушка с бледным лицом. Куда их ведут — неизвестно. Возможно — в тюрьму, возможно — на немецкую каторгу. Сколько таких скорбных шествий видел Денис Макарович — не перечесть! И всегда они оставляют тяжелое чувство, тоску, боль. Сегодня шествие произвело особенно гнетущее впечатление, — было несказанно жаль бредших посреди улицы людей, эту юную девушку. Ее глаза, полные грусти, с отчаянием смотрели на остановившегося Изволина; он отвернулся и зашагал быстрее по грязному тротуару.

После разгрома немецких войск под Орлом и Белгородом в городе усилились репрессии. Ежедневно проводились аресты и облавы, одновременно шла насильственная вербовка рабочей силы для отправки в Германию. Солдатам выдавались премии за каждых десять человек, доставленных на сборный пункт. Немцы усердно, любыми способами старались заслужить премию — право на отсылку домой продовольственной посылки в десять килограммов. Но самым надежным средством оккупанты считали зондеркоманды, которые устраивали облавы и сгоняли жителей к сборному пункту.

Последние несколько месяцев в городе, среди администрации оккупантов, царил настоящий психоз. Немцы проявляли крайнюю нервозность. На улицах появились зенитные батареи, на крышах высоких зданий торчали спаренные и строенные пулеметные установки. Одну такую установку Денис Макарович сегодня увидел даже на колокольне разрушенной церкви. В девяти километрах от вокзала строился мощный оборонительный рубеж. Ежедневно за город угонялись толпы горожан с лопатами и носилками.

Проявление беспокойства и паники со стороны немцев доставляло Изволину истинное удовольствие. При чтении всякого нового приказа, вывешенного комендатурой, Изволин испытывал удовлетворение.

— Ага, забеспокоились, засуетились, — цедил он сквозь зубы. — Так-так... — И в этом «так-так» звучали и торжество, и ненависть.

Вот еще один приказ. Денис Макарович с любопытством пригляделся к большому серому листу. «Ко всем жителям города...» Обычное начало, что будет дальше? Изволин остановился и принялся читать. Неожиданно тишину нарушили выстрелы. Один, другой, третий. Стреляли где-то рядом, за углом. Денис Макарович инстинктивно прижался к стене, прислушался. С соседней улицы послышались крики, топот ног; прохожие устремились к месту происшествия. Изволин завернул за угол и тоже побежал на шум. Толпа уже запрудила тротуар. Денис Макарович протискался вперед и увидел у самой мостовой человека, лежавшего в луже крови. Это был немец в форме эсэсовца. Подоспевший патруль начал разгонять горожан. Высокий, костлявый офицер с пистолетом в руке резким, крикливым голосом отдавал команду солдатам и «полицаям». Офицер поднял руку и остановил проходившую легковую машину, в которой сидел немец-летчик. Вначале тот пытался что-то объяснить, но, увидев, что к машине волокут труп эсэсовца, поморщился и пересел к шоферу. «Бенц», глухо урча, покатил в сторону комендатуры

Солдаты и полицаи, обойдя парк, стали оцеплять улицу. Офицер грубо обыскивал горожан и проверял документы. Денис Макарович осторожно отделился от толпы и снова завернул за угол. Встреча с патрулями не предвещала ничего приятного. Он торопливой походкой направился по улице Луначарского к городскому скверу

— Молодец Игнат... молодец... — шептал Денис Макарович. Возбужденный, он шел и шел, не обращая внимания на усиливающийся дождь.