Тайные тропы Бездны. Книга вторая (СИ)

— Да в аптеке при нашей больничке, — усмехнулся дед Витёк. — Приходи в аптеку и спроси у провизорши, что желаешь штуковину от комаров. Триста рублей просят за кругляшёк. Но штуковина хорошая. Сам куплю с пенсии, ага. Буду в кармане носить: никакая летучая сволочь ближе пяти метров не подлетит.

— Эту фигню в аптеке делают? — продолжал допытываться Сапог.

— Нет. Это наша школота на практике изготовляет, — доложил дед Витёк. — Даже мой внук Гришка-дуболом на этих практиках деньгу зашибает. У нашего школьного трудовика Семёна Митрофановича не забалуешь.

От такой информации Сапог немного завис. Дед Онуфрий, видя, что собутыльник задумался, стал объяснять Сапогу и внимательно слушающему Фантомасу, что инвестировать в производство антикомариных кругляшей не вариант, так как тема схвачена ушлой школьной мафией. Следовательно, туда лучше не соваться своим рылом, а то школота — те ещё отморозки. Короче: не алкай чужой кругляш! Круче них только Денис Тихонович Чекмарёв. Не к ночи будет помянуто его имя, но у нас в посёлке без ведома Чекмарёва ничего не делается. Вот такие здесь политико-экономические реалии. Увы, но всё самое страшное кроется за тонкой занавеской правды.

Видя заинтересованность своих новых друзей, дед Онуфрий продолжил просвещать их в суровые реалии жизни посёлка Жупеево.

— Надо друзья мои, — веско произносил дед Онуфрий слова, а Витёк и Пахом поддакивали, — выбрать тему и согласовать её с Чекмарёвым. Иначе ничего хорошего не получится, даже не мечтайте.

— У нас, — продолжил дед Онуфрий. — Без ведома Чекмарёва даже не вздохнёшь…

— И не пёрднешь, — встрял в разговор дед Пахом.

Онуфрий недовольно покосился на Пахома, и продолжил:

— Всё наше существование крутится вокруг Чекмарёва, как стриптизерша вокруг шеста. И даже хуже.

— Это что же получается, — присоединился к теме Фантомас, — Если мы с коллегой хотим, например, развивать ягодный бизнес, то должны его согласовывать с вашим Чекмарёвым? Вообще-то, должен вам сообщить, что деловые люди нашего уровня умеют и сами защищать свои инвестиции от посторонних интервенций.

— Вот с ягодами на болотах всё ещё хуже, — махнул рукой дед Онуфрий, а остальные деды осуждающе замотали головами. — Собирать ягоды на болотах, то разрешения у Чекмарёва брать не надо, потому как болота — это не поселение. Вот только с болотами лучше не связываться, ибо на наших болотах живут некроманты… ну, и инопланетяне изредка захаживают, но кроме меня они никому на глаза не показываются. Если зелёненькие инопланетяне ребята безвредные, то некроманты — это жуть на ножках. Так что ягодный бизнес у нас в загоне. Опять же сахар для варенья нужен, а сахар у нас завсегда здорово воруют. У бабы Зины можешь поинтересоваться…

— Так на болотах торфоразработчики трудятся, — удивился Фантомас. — Они-то как с вашими некромантами договариваются?

— А никак они с некросами не договариваются, — зашептал Онуфрий. — Отчаянной храбрости люди, эти торфоразработчики. Сам в шоке. Суровый они народ: у них жизнь всегда с напрягом до треска костей. Но и они ночью на болота ни ногой.

Фантомас не стал выяснять, за каким чёртом ночью ходить на болота.

— Мы с коллегой больше склоняемся к тому, чтобы бизнес замутить в посёлке, а не на болоте, — стал уточнять свои хотелки Фантомас. — Вот только меня смущает ваш непонятный Чекмарёв. Кто он такой, что с ним надо договариваться?

Эти кощунственные слова Фантомаса натолкнулись на стену непонимания.

— Э, брат, — напустил на себя запредельную серьёзность Онуфрий. — Чекмарёв — это наше всё, как эфиоп Сашка Пушкин! Так как городской Администрации до нашего посёлка дела нет, то пришлось этому умнейшему человеку взвалить на себя обузу по планированию и общественно-экономическому регулированию в посёлке. Вот так. А кто он? Известно кто: бывший поселковый участковый, но его недавно выгнали из органов. Замечательный человек. О народе днём и ночью печётся.

— Чего же его выгнали, если он такой хороший? — ехидно поинтересовался Сапог. После отсидки Сапог ментов не жаловал.

— Поговаривают, что из-за его вендетты, — продолжил Онуфрий. — Не понравилось властям, что участковый с преступностью поступал по-простому, по рабоче-крестьянски.

— Это как? — грея в руке стакан с содержимым, уточнил Сапог. Сам он убивал на войне, а потом, вместе со своей Шизой за деньги, так что тема душегубства ему знакома не понаслышке.

— Да по революционным законам, — понизил голос дед Онуфрий. — По революционной целесообразности, ага. Чуть кто нарушает закон, так он его не в суды отправлял, а приговаривал к высшей мере социальной защиты. Брал преступничка за половые признаки и тащил на болота, а там топил… Поговаривают, что таким образом он уже шестьдесят человек приголубил.

— Какой шестьдесят, уже девяносто покойников на его счёт записали, — поправил Онуфрия дед Пахом.

Сапог и Фантомас переглянулись. Даже Шиза в голове Сапога завозилась и пробубнила: «Здесь у всех местных мозги в кисель превратились, или это исключительно изюминка у конкретных дедушек?»