Тайные тропы Бездны. Книга вторая (СИ)

Вот так с лёгкой руки троих престарелых пьяниц, посёлок вскоре обзавёлся новенькой частной стоматологической поликлиникой. Но, это произошло не сразу, а после качественно «обмывания» идеи. После нескольких литров самогонки от бабы Зины, Фантомас с кристальной ясностью понял, что надо инвестировать в «зубы». Сапог не возражал, да и его Шиза ничего не имела против дедушкиной идеи. Шиза даже не возражала, когда дед Онуфрий предложил новоявленным «бизнесменам» поселиться у него в доме. Чего таким со всех сторон положительным людям ютиться в гостинице? Кроме того, во дворе у Онуфрия, под раскидистым деревом, так хорошо обсуждать идеи, чего в условиях гостиницы не получится сделать. Идей разного уровня завиральности у деда Онуфрия оказалось чертовски много. Естественно, идеи требовалось обсудить качественно и не на сухую. К неописуемой радости дедушки, его новые постояльцы всегда спонсировали такие мероприятия без всякой жадности. На своих новых квартирантов дед Онуфрий не мог не нарадоваться, заявляя всем своим знакомым, что такие хорошие люди появляются в их посёлке редко, но, как говорится в пословице, метко: старожилы не помнят, чтобы такие хорошие люди здесь появлялись добрую сотню лет.

Вот только, во время первой пьянки, посвящённой знакомству дедов с двумя хорошими людьми плюс примкнувшей к ним Шизы, произошёл небольшой казус. Вернее, казус произошёл с Сапогом, который ещё мог изредка удивляться. Вот Фантомаса трудно чем-то удивить, поэтому он и не удивился, когда среди ночи во время пьянки, его взор случайно упал на соседский забор, сделанный из стальной решётки. За забором спокойно стоял северный олень и внимательно смотрел на Фантомаса. Животное стояло, освещённое светом от лампочки и Луны и пристально смотрело на человека. Неужели мы выпили так много? С другой стороны к некоторым бедолагам белочки приходят, крокодильчики, гномики, а то и черти. Так что — олень это даже пикантно и попахивает некой новизной с изюминкой. Размер животного только смущает, ведь олень значительно больше белочки. К чему это? Фантомас решил не реагировать на такие закидоны своих пьяных приходов, зато отреагировал Сапог, тоже заметивший северного оленя.

— Деды, а что нам в самогонку ваша тётка Зина намешала, что у меня галюны появились? — возмутился Сапог. — По-пьяни такие приходы не ловят, значит, точно что-то подмешали. Психоделика, однако, меня накрыла, как от самогонки с грибами псилоцибами. Помню, однажды на Кавказе здорово накушался самогона с мимозой и гавайской розочкой. Аналогичные приходы ловил. Тогда вокруг меня разноцветные кальмары и, мать моя женщина, полосатые пингвины летали.

— Да ты шо! — удивился дед Онуфрий. — Наша баба Зина — святая женщина. Она свой продукт не паскудит всякими грибами и порошками с аптеки. Мы уже двести лет его пьём и ничего.

Остальные деды подтвердили, что двести лет пьют и пока ещё рекламаций на продукт бабы Зины никогда не поступало.

— Вам ничего, — продолжал ворчать Сапог. — А мне, сука, упитанные северные олени мерещатся. Вон, сволочь, стоит и на меня смотрит, как будто я ему что-то должен. Даже моя Шиза в ахуе. Сгинь привидение!

— Тьфу ты! — всполошился Онуфрий. — Так это не глюк твой, а настоящий олень, чтоб ты знал. Филька его зовут. Так-то у моего соседа Прокопки Серасхова их три штуки обитает: Филька вот этот, Федька и Мишка. Эта божья тварь Филька корочку хлеба выпрашивает. Очень корочку этот хороняка обожает. Вот и припёрся к нам. Надеется, что мы его угостим. Дай ему корочку хлеба — увидишь, как животинка возрадуется. Вот только хозяин у этого оленя, Прокопка Серасхов, сволочь настоящая. Так-то он мужик неплохой, но постоянно хохмит, за что постоянно звездюлей от народа получает. Наверное, его чувство самосохранения подохло в жутких корчах, иначе как понять, что он продолжает чудить. Недавно этот Прокопка опять отмочил, видно мало ему тумаков досталось с прежних его выходок. Собрал он местных алкашей и угостил их копальхемом. Говорит, что это самая лучшая еда народов Севера.

— Копальхем? — прислушался Сапог. Гена знал, что такое копальхем, поэтому только от одного слова «копальхем» к нему подступила тошнота.

— Ага, — продолжил рассказ Онуфрий. — Алкаши, значит, выпили самогонки, закусили копальхемом и радуются жизни. Тут им этот окаянный Прокоп и рассказал, каким образом готовится эта закуска. Алкаши, как вникли, сразу же обрыгались, а потом долго гонялись с дрынами за Прокопкой по посёлку.

— А потом алкаши сдохли? — поинтересовался Сапог.

— Нет, живее всех живых, — Онуфрий изобразил рукой замысловатую фигуру. — Оказалось, Прокопка так пошутил — он накормил алкашей обычной свиной тушёнкой из Пятёрочки, но выдал её за копальхем.

— Из Пятёрочки!? — возбудился Сапог и вытер скупую мужскую слезу. — Вот же изверг. Давай его поймаем и отметелим.

— Ты чего плачешь? — поинтересовался Онуфрий у собутыльника.

— Оленей жалко. Такому утырку достались. Пошли его ловить и метелить. И за тушёнку из Пятёрочки пусть ответит.