Тайные тропы Бездны

Математик поднял свой стакан и выпил коньяк, как воду, что несколько озадачило директора. Физрук тоже выпил, крякнул и потянулся к конфетке, а вот математик закусывать не стал. Чтобы не отставать от коллег Бусик тоже в несколько глотков выхлебал свой коньяк. Жидкость ему не понравилась: крепкая, вонючая, но на халяву и уксус, говорят, сладкий. В голову чуть ударила приятная волна расслабления. А ничего так сидим — подумал Бусик. Ему всё больше и больше стал нравиться физрук — брутальный такой мужчинка, только немного смущающийся, что, впрочем, ему шло. Вот математик Бусику не очень понравился: вроде и свой мужик в доску — пить умеет, но куда он торопится. Не успел Бусик оглянуться и завязать застольную беседу, как его стакан уже полон, теперь уже виски, налитого из ловко вскрытой математиком бутылки. А поговорить!? Бусик взял ход застольной беседы в свои руки, рассказав собутыльникам анекдот про геев и козу. Смеялся он сам, а собутыльники только как-то криво усмехались, наверное, по своей дремучести не поняли смысл анекдота.

— Ну, тогда…  за вас, — предложил, пребывающий под впечатлением анекдота, новый тост математик и, не чокаясь, выпил виски. Виски этот человек выпил также, не морщась, как воду. Конфетку он проигнорировал.

Точно запойный алкаш — подумал Бусик — наблюдая, как ловко математик осушил свой стакан. Чтобы не ударить лицом в грязь он стал хлебать виски большими глотками, пока, наконец, не одолел стакан. Виски директору тоже не понравился. Пойло для бродяг, а не алкоголь, но другого нет. После второго стакана директору стало совсем хорошо: он даже подумал, что этого математика со странным именем Ик-кодим он, наверное, не станет сразу выгонять на помойку. Надо же чтобы в коллективе работал отрицательный персонаж-пропойца, вот математика и назначим таким персонажем, которого на каждом собрании станем коллективно ругать, но брать на поруки. Зато физрук ещё больше стал нравиться Бусику: какие у мужчинки плечи, а стеснительный какой…  прямо лапочка.

Лапочка сидел и затравлено смотрел то на нового директора, то на Никодима. Он понимал, что что-то должно произойти. Сволочь Никодим точно придумал какую-то пакость, в которой и ему, Николаю Фёдоровичу, отводится какая-то нехорошая роль.

Новый директор всё ближе подвигал свой стул к стулу Якушева. Никодим, сидящий напротив босса, привычным движением откупорил следующую бутылку. Директору Бусику уже всё равно, что пить, хоть самогон: всё равно в этой дыре в нормальных напитках ни ухом, ни рылом. Деревня-с. Вот же мразь какая мой дядюшка — в какую дыру меня законопатил. Не школа, а отстойник для дефективных представителей местного разумного вида людишек. Бусику стало жалко себя до слёз. И никто не пожалеет. Третий стакан Бусик пил и горевал над своей судьбой, что занесла его чёрт знает куда: к алкашам, типа этого Ик — кодима, пьющего исключительно полными стаканами. Или как его там зовут. Он мразь, этот Фрик-кордим, а физрук…  физрук противный такой…  молчит, как рыба. Слова ласкового не скажет, мужлан. Выпив четвёртый стакан алкоголя, Бусик решил поправить это дело и доказать мужлану, как он его глубоко ценит. Раз мужчинка молчит, то надо самому его растормошить. Он, как можно ближе, переместился к объекту своего вожделения и произнёс, обдавая объект смесью летучих спиртовых шлейфов:

— Дай я тебя поцелую, рыбка моя молчаливая…

Дальше произошло то, что и должно произойти. Физрук без замаха заехал кулаком в глаз Бусику, при этом Якушев произнес короткое, но ёмкое слово, выражающее его мнение о новом начальнике, как о жертве евгеники. Начальник, как ядро отлетел вместе со своим стулом до ближайшей стены и гулко ударился головой о стенку. У физрука в этой ситуации оставался последний аргумент: несокрушимый аргумент мужика, выросшего в обычном посёлке. Физрук петушиные намёки не понимал, поэтому вызверился мгновенно, посчитав действия директора за конкретный зашквар.

— Вполне себе казус белли. Замечательный удар, коллега, — с доброй улыбкой прокомментировал это действо Никодим. — Этому паршивому организму лёгкое сотрясение мозга гарантировано. Ну, что, коллега — продолжим избивать нашего директора или ну его, не станем руки об него марать? Но, можно и ногами.

Якушев побледнел: он уже и сам не рад, что так всё громко вышло, и что теперь произойдёт, он не знал, но опасался. Эдак можно и в тюрьму залететь за членовредительство.

— Что ж теперь делать? — побледнел Якушев.

— Муравью х** приделать. Да не переживайте вы так, коллега, дело-то житейское, — спокойно сказал Никодим. Он выглядел совсем не пьяным, а, наоборот, выглядел собранным и сосредоточенным. — Вот выпейте витаминку, — протянул он жёлтенькую пилюлю физкультурнику.

Тот автоматически проглотил таблетку и вскоре почувствовал, что хмель из его головы уходит.