Тайные улицы, странные места [СИ]

Это мать его так учила. Шагни в сторону от суеты. Увидишь, все как есть. И вот тоже — он отвлекся от мыслей о Жене — она недавно стала так говорить, а раньше — никогда. Когда отец дома жил. Как будто он ей запрещал что-то, но ведь не запрещал? Другая стала. Хотя, как заведет со своим Маринчиком, ах, какой, ах Мариночка, и как же теперь… Будто урок отвечает, что всем одинаковый задали выучить.

Но — Женя. Женька сидел, глядя на черный смартфон, уложенный подальше от тарелки. Думал. Имена у них одинаковые. Бывает, да. Всякие Валентин и Валентина, а еще Саши-Александры. Но тот лохматый в бороде от ушей, он ее почти ругал, подкалывал сердито, насчет фамилии, что ли? Дразнил усадьбой и полисом. Может, у нее тоже родители развелись и нужно было выбрать, чью фамилию себе взять? Так бывает, кивнул сам себе Женька, крутанув смартфон на бамбуковой салфеточке. Тогда интересно, какая же вторая фамилия? Если выбрала — Местечко. Не дурочка, понимала же, дразнить будут всегда. Вон мать рассказывает, у них в конторе, взрослый же народ, и то постоянно чего-то ржут и придумывают вокруг фамилий. Олега Дмитрича, который внезапно поменял паспорт, взяв фамилию жены, теперь постоянно называют очень длинно — а, Колышкин, который в девичестве Филькинштейн? Хорошо, сам Олег Дмитрич понимает, что не со зла и не потому что он еврей, та все двадцать лет там знают, что он еврей, а вот когда взял фамилию жены, то и стали шутки шутить.

Женька надавил на кнопку, проверяя время. Пора звонить Ане, но совсем неохота слушать ее шуточки.

Ладно, решил, трогая пальцем рыжий нос Боцмана, который вылизал мисочку и уселся на соседнюю табуретку, положил мохнатый подбородок на край стола, принимая участие в мысленной беседе.

…Допустим, выбрала, потому что сильно любит. Мать там. Которая Местечко. Или наоборот, батю. Но в семейной жизни у них точно чего-то не так, если не могут дочери зуб починить. Хотя, она боится. Может, не идет просто. А их вообще нет, если она хозяйничает в стеклянной кухне.

— Может, они путешественники, — сказал Женька Боцману, сам улыбаясь, фантазирует, как первоклашка, — на полюсе!

…Зато косматый дядька ее позвал, почти как фильм этот, про океан в космосе. Соларис. Женька сразу даже не понял, потому что кино ему не понравилось, вместо космоса одна дурацкая любовь, предупреждать надо, что кинчик чисто бабский. Но, когда матери заикнулся, вот было разговоров — на целый вечер. Ах, «Солярис», ах шедевр, Толковский. Нет, Торковский. Кажется. Оказывается, старое еще кино есть, отечественное. И что же ты книжку не читал, Женчик, знаменитый роман фантастический. Да ты хоть знаешь, кто такой Станислав Лем? Ну, он ее тогда отбрил, еще бы — не знать Лема. Они с Капчой целый год в седьмом читали «Дневники Йона Тихого», ржали, как кони. Капча вообще книжек мало читает, но на эту запал. Тем более, там рассказики короткие. И было прикольно, как будто у них свой собственный язык, шифр разведчиков. Капча увидит в коридоре Тошу — учительницу астрономии, пальцем тыкнет и важный такой — «горечница безумная! Разновидность горечницы разумной!» и оба ржут, за животы хватаются.

Но про Солярис Женька читать не стал все равно, слишком там сложно и много рассуждений, мало приключений. Мать ему коротко пересказала. Вот когда она пересказывает, то кажется — где-то обязательно должна быть такая книжка — крутая совершенно. И такое же крутое по ней кино.

Но дядька от ворот кричал другое, вспомнил вдруг Женька. Он ее звал — Сола! А насчет Соляриса Женька напутал, потому что сама Женя ему говорила, нет, тоже кричала, перекрикивая ветрище — это Соларис, вот что кричала.

Так все запутано…

— Еще Меотида, — сообщил он Боцману. Тот расширил глаза, мол, слышу, и снова зажмурился, кажется, сладко заснул, прям подбородком на столе.

Женька вздохнул, взял смартфон и найдя номер Аны, приготовился слушать гудки и ее потом возмущение.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позднее. Аппарат абонента…»

— Вот черт!

Было уже почти семь вечера. За тонкой шторой ярилось солнце, сквозняк гнал в кухню жаркий, как горячая вода, воздух. Даже вставать не было сил. Тем более, одеваться и куда-то идти. Хотя на гору, в странный дом, Женька не просто пошел бы — побежал. Но нужно разобраться с Аной. Она конечно, та еще змиючко-олэнко, но все равно будет честно — предупредить, что он не придет.

И снова тыщу раз жалко, что вечер так криво складывается! Мать удрала, как раз бы уйти на гору, позависать в стеклянном домике, получше увидеть белый лабиринт, ну или забрать Женю и полазить наверху, по гребням холмов. Там и жара не такая дикая, со всех сторон дует.

Он снова вызвал номер Аны. Снова сбросил несостоявшийся вызов. Времени у него — с полчаса. Потом, если эта каракатица не подключит мобилу, придется сгонять на Молодежку.

Женька ушел в комнату, кинул на диван простыню, чтоб не ерзать горячими ногами по покрывалу — оно жарче, чем прохладная простынка. Положил рядом смартфон и снова задумался.