Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837

Сразу является мысль: как ничтожна власть пизды, если она так бесследно исчезает. Но опыт рождает иную мысль: как всемогуща Пизда, если на пепелище она за несколько минут заставляет вырасти дремучий лес желаний. И лик Пизды опять устанавливается в божницу.

* * *

После разочаровывающего облегчения, которое приносят судороги, пизда вдруг теряет божественную власть надо мной, и я мечтательно, но спокойно смотрю на нее, как смотрят на огонь в печи или на морской прибой, пока божественные очертания не начнут проступать в ней вновь, и волны не захлестнут меня, и огонь не перекинется на мое тело.

Быть может, поэтому меня так влекут пожары, их прожорливость и перекидывание на все, что имело неосторожность оказаться рядом. Меня радует безопасность расстояния, на котором я держусь от огня, потому что у меня не хватает характера держаться подальше от пизд, обжигающих и выжигающих мою душу.

* * *

Замечательно, что пизда самоценна, и прелесть ее не зависит от тела, коему она принадлежит. Даже безобразное лицо и тело не могут уничтожить ее притягательной силы. Если положить рядом двух женщин: одну с красивым лицом, а другую с уродливым, но закрыть их лица густой вуалью, то, ебя уродину, ты получишь не меньшее наслаждение, чем ебя красавицу. Скажу более, если не знать, кто из них уродина, можно предпочесть ее красавице. В пизде, а не в сердце прячется душа.

* * *

Однажды я преследовал женщину. Опускались сумерки. Она шла по улице и не замечала меня. Я задумал осуществить свою давнюю мечту и молил Бога, чтобы женщина не обернулась. Я не должен был видеть ее лица. Она свернула в безлюдный переулок. Ей было не больше тридцати, талия тонка, бедра широки. В походке узнавалась блядь хорошей породы.

Все складывалось как нельзя лучше. Она вошла в ворота дома. Я нагнал ее в несколько прыжков. Двор был также безлюден. Посередине двора стоял дровяной сарай, он был раскрыт. Я подкрался к ней сзади и взял ее обеими руками за голову, чтобы она не обернулась, и сказал грозно: «Не оборачивайся! Я тебя выебу и хорошо заплачу. Но я не хочу видеть твое лицо. Иди в сарай». Я подтолкнул ее окаменевшее от страха тело к сараю, и она пошла. «Только не делай мне больно!» – взмолилась она. Мы вошли в сарай. Сладко пахло гниющим деревом. «Делай, что скажу, не пожалеешь», – сказал я примирительно и, положив ей руку на живот, другой рукой нажал ей на спину. Она послушно наклонилась. Я задрал ей платье, под ним было голое тело. В хуе забилось сердце. Я снова нажал рукой ей на спину, и она послушно стала раком. Я растянул в стороны ягодицы и потянул их кверху. Пиз да с открывшимися губками вылезла наружу. Она была красавицей! На внутренней стороне малых губок белела сметанка слизи. Не отпуская ягодиц, я встал на колени и полизал ей похотник. Женщина заурчала. Продолжая лизать, я засунул нос в пизду. Я поебывал ее носом, чувствуя, как увлажняется влагалище. Запах был здоровый и прекрасный, запах, скопляющийся к вечеру у вымытой утром пизды. Я обожаю этот запах и запрещаю своим любовницам подмываться перед свиданием со мной. Видя, как женщина расслабилась в неге, я поднялся с колен. «Не оборачивайся», – напомнил я ей и погрузил хуи в порозовевшую от похоти пизду.

Мне слепило глаза заходящее солнце, сверкающее в щелях дощатой стены. Женщина тужилась и, когда я кончил, подалась на меня и с облегчением вздохнула. «Не оборачивайся», – опять напомнил я ей. Я так боялся, что в последний момент она может все испортить. Я оправил одежду, положил на ее выпяченный зад пять серебряных рублей и вышел из сарая быстрым шагом. Двор был по-прежнему пуст. Моя мечта свершилась – я выеб незнакомку, не увидав ее лица. Жаль, что мне пришлось напугать ее. Но иначе женщина стала бы навязывать мне свое лицо, а мне оно тогда было не нужно.

* * *

Как бесценный бриллиант, пизда заключена в роскошную оправу изысканного соседства – сраки и мочеточника. Благостью своей пизда освящает запах говна и мочи, и все три запаха смешиваются в один благоуханный букет. Во всем теле женщины нам видится пизда, и все напоминает о ней. Запах мочи или говна, оставшийся в нужнике после женщины, напоминает не о моче или о говне, а о ее пизде. В любом углублении женского тела видится пизда. Волосы под мышкой намекают о волосах лобка. А волосы на лобке – это знамя пизды.

* * *

Несколько лет назад Нащокин застраховал свою жизнь то ли из боязни перед буйной Ольгой, то ли из погони за новизной. Я об этом теперь вспомнил и стал думать, не застраховать ли и мне свою жизнь. Предприятие это самоотверженное, но ввергающее жену в неминуемый грех. Уж такова природа человека, что мысль его предпочитает развиваться в греховном направлении, если тому предоставляется возможность и не чинится препятствий.