Тайные желания короля

– Достаточно ли опыта у кормилицы?

Анна переменила позу, устраиваясь в кровати поудобнее.

– Она недавно родила. У нее много молока.

Сесилия нетерпеливо махнула пухлой рукой.

– Это не самое главное. У кормилицы должен быть добрый нрав. Иначе младенец впитает с молоком ее дурные привычки и скверный характер. Меня не удивляет то, что леди Хангерфорд этого не знает, ведь она родила всего двух детей.

Услышав последние слова гостьи, мать Джорджа расценила это как оскорбление.

– Уверяю вас, леди Дорсет, эта молодая женщина лишена пороков. Она обладает всеми качествами, по мнению наиболее авторитетных лекарей, необходимыми для кормилицы. Ей двадцать пять лет, она полногрудая, румяная, у нее светлая кожа и влюбчивая натура.

– Она должна воздерживаться от плотских удовольствий, пока кормит грудью, – предостерегла Сесилия.

– Она понимает это, а также то, что понесет ответственность за любое проявление нездоровья у ее питомца. Если у него случатся колики, ей дадут слабительное. Если выяснится, что у нее недостаточно молока, ей будет велено есть тушеное козье вымя и толченых дождевых червей, чтобы его образовывалось больше.

Одобрительно кивнув, Сесилия принялась расспрашивать о состоянии Анны, требуя сообщить подробности течения беременности и даже тыкая в ее живот пальцем. Предсказав, что ребенок появится на свет не позже, чем через неделю, маркиза наконец удалилась. К тому времени Анна была искренне рада ее уходу.

Роды начались спустя два часа и продолжались всю ночь. Ближе к рассвету, совершенно обессиленная, Анна почувствовала, что младенец выходит из нее. Что было потом, она не знала, пока до нее как будто издалека не донеслись голоса.

– Это был мальчик, – сказала повитуха, – но он так и не сделал ни одного вдоха.

– Мы должны смириться перед волей Всевышнего, – пробормотал Джордж.

За болью и скорбью Анна различила нотку глубочайшего облегчения в голосе своего супруга.

Немного помолчав, Джордж снова заговорил:

– Каково состояние моей жены? Сможет ли она еще рожать?

– Она здорова, – ответила повитуха. – Но вы должны дать ей время восстановить силы, прежде чем зачинать нового ребенка.

– Это за вашу помощь.

Звякнули монеты, которыми Джордж расплатился с пожилой женщиной. Повитуха, шаркая, вышла из спальни, но Джордж остался. Анна чувствовала на себе его пристальный взгляд.

Она еще сильнее зажмурилась, когда слезы потекли у нее из глаз. Джордж рад, что их младенец мертв. Это могло означать только одно: он так и не поверил тому, что он отец ребенка. Он по-прежнему считает, будто у нее при дворе был любовник.

Это предательство было тяжело перенести. За несколько месяцев, проведенных в Лестершире, Анна успела снова привязаться к своему мужу. В ее сердце начала зарождаться нежность к нему, даже любовь. А теперь Анна чувствовала, как это чувство увядает и умирает, оставляя после себя холодную пустоту в сердце.

По шелесту ткани Анна догадалась, что Джордж подошел к кровати. Она отвернулась в другую сторону.

– Оставь ее в покое, Джордж, – сказала леди Хангерфорд из дальнего угла комнаты. – Ей нужно отдохнуть.

– Я хотел попрощаться. Король призывает меня обратно ко двору для новогодних празднеств.

– Ты вернешься раньше, чем она заметит твое отсутствие, уверяю тебя, – предрекла леди Хангерфорд. – В конце концов, для только что родившей женщины обычное дело еще три дня оставаться в комнате, где ее не будут беспокоить. На очищение же понадобится двадцать дней.

Ее голос становился тише по мере того, как она уводила Джорджа из спальни, поднимаясь по лестнице в большой зал, расположенный этажом выше.

– По прошествии месяца я все подготовлю для проведения обряда воцерковления. После этого можешь возвращаться и снова приступать к зачатию наследника.

Оставшись наедине с преданной Мериэл, Анна наконец дала волю слезам. Она громко всхлипнула.

– Кричите, рыдайте, если вам этого хочется, миледи, – сказала горничная. – Вы имеете на это полное право.

Но вместо этого Анна глухо засмеялась и открыла глаза. В спальне царил полумрак. Огонь в очаге удушливо дымил, почти не давая света. Окна были закрыты, поскольку считалось, что холодный воздух вредит новоиспеченной матери. «Но я не стала матерью», – подумала Анна. Ее сын родился мертвым.

– За что? – прошептала она. – За что мне такое наказание? Я не сделала ничего плохого.

Мериэл предложила ей выпить макового отвара, но Анна отстранила кубок рукой.

– За что? – повторила она. – Почему умер мой ребенок?

– На то воля Божья, а замыслы Господни нам неведомы. Вы ведь и сами знаете, не все новорожденные выживают. Даже королева потеряла своего первенца. Большинство матерей считают, что им повезло, если хотя бы половина из рожденных ими детей пережила свой первый год.

Слова Мериэл не принесли Анне утешения, но заставили вспомнить другую мать и другого ребенка. Ее захлестнули воспоминания – о часах, проведенных в колодках, об истощении, о голоде и жажде. Слезы хлынули вновь.

– Я не смогла уберечь своего нерожденного младенца. Мне следовало сразу же признаться настоятельнице в том, что я беременна.