Тайные желания короля

Подобрав юбки, Мадж поспешила к лестнице, ведущей в личные покои Эдварда. Найветт шел за ней по пятам. Когда герцог увидел его, он обратился к нему так, словно Мадж вообще здесь не было.

– Дело Балмера улажено? – требовательно спросил он.

– Похоже на то, милорд.

Манера поведения Найветта сменилась на услужливую, даже подобострастную.

– А что насчет назначения мной Нэда Невилла управляющим моими имениями в Сюррее и Кенте? Я буду платить ему пять фунтов в год. Несомненно, порочный ум кардинала может расценить это как взятку с целью обратить его против короля.

– Он теперь младший брат вашего зятя, милорд. Ни у кого его назначение не вызывает вопросов.

– Ни у кого не должно было вызвать вопросы и ношение Балмером моего ливрейного знака! Король и кардинал сговорились против меня. Они бы бросили меня в Тауэр, если бы могли.

Мадж вздрогнула. Найветт торопливо стал уверять своего господина в том, что никто против него ничего плохого не замышляет.

Герцог горько рассмеялся.

– Ты совсем ничего не знаешь.

Несмотря на то что они оба, и Найветт, и Мадж, пытались его успокоить, возбуждение Эдварда лишь возрастало. Когда она дотронулась до его руки, он стряхнул ее с едва сдерживаемой яростью.

– Если только я заподозрю, что меня собираются упрятать в лондонский Тауэр, королю от этого будет мало радости! – Он почти прокричал эти слова. – Я сделаю с королем Генрихом то же, что собирался сделать мой отец с королем Ричардом в Солсбери, клянусь Господом Богом!

– И что же это, милорд?

Во взгляде Найветта промелькнуло коварство, когда он задавал этот вопрос. Герцог этого не заметил, но от внимания Мадж это не укрылось. Она вскинула руки, прикрыв ладонями рот, как будто этот жест мог заставить замолчать ее любовника.

– Отправляясь к королю, – ответил Букингем, – мой отец намеревался тайно пронести с собой нож и, опустившись на колени перед ним, неожиданно встать и нанести ему удар.

Говоря это, герцог сжал рукоять своего собственного кинжала, хоть и не вытащил его из ножен.

У Мадж не было сил слушать это дальше. Представлять себе убийство короля было тягчайшим грехом, более тяжким, чем убийство матери или отца. Она выбежала из комнаты. Ее мучение еще больше усугублялось уверенностью в том, что герцог даже не заметил ее внезапного исчезновения.

58

Дворец в Гринвиче, 4 февраля 1520 года

Церемония бракосочетания Мэри, фрейлины королевы, дочери Бэсс Болейн, состоялась при дворе без особой пышности. Ее женихом был сэр Уильям Кэйри, джентльмен из свиты короля. Ни короля, ни королевы на свадьбе не было, но его величество оказал новобрачным ту же честь, что и Анне с Джорджем, когда они сочетались браком в Гринвиче около десяти лет назад.

Была морозная суббота в самой середине зимы. Приглашенные на свадебное застолье радовались новому развлечению. Анна обрадовалась больше, чем ей того хотелось бы, когда оказалось, что она сидит между своим мужем и Уиллом Комптоном.

– Это тот пес, что я вам подарил? – спросил Уилл, заметив под столом Танцора, роющегося в тростниковой подстилке в поисках брошенных косточек.

Анна подтвердила его догадку, слишком поздно вспомнив, что Джордж не знал, откуда взялся щенок. Она почувствовала, как он насторожился.

– В ближайшие годы он состарится. Возможно, я подарю вам еще одного.

– А что хорошего в молодости? – насмешливо спросила Анна. – Мы все становимся старше и, есть надежда, мудрее.

Она искоса взглянула на Джорджа. Он, казалось, снова сосредоточился на еде. У них, по обычаю, было одно блюдо на двоих. Уилл должен был делить свою тарелку с дамой, сидевшей по левую руку от него, но пока он вообще не обращал на нее внимания. И она, видимо, не возражала против этого, поскольку флиртовала с джентльменом, сидящим по другую сторону от нее.

– Нет более преданного существа, чем собака, – заметил Уилл. – И столь же полезного.

– Нельзя с этим не согласиться, – ответила ему Анна.

– У кардинала Уолси кошка, – продолжил Комптон, не потрудившись скрыть презрение. – Она даже спит с ним, принося с собой в кровать бог весть какую грязь.

Анна не сдержала улыбки, глядя, как Танцор копошится в чем-то разлитом на тростниковых подстилках, измазывая свою шерсть в «бог весть какой грязи».

– Кошки сами себя чистят, – заметила она.

– Ланселоту следует завести себе кота? Или подарить его своей Гвиневре?

Уиллу нравилось сравнивать себя с этим легендарным рыцарем… наставившим рога королю.

«Все это ни к чему не обязывающая болтовня», – напомнила себе Анна. За последние десять лет ничего не изменилось. Мужчины и женщины при дворе по-прежнему изображали из себя рыцарей и леди из рыцарского прошлого. Кавалеры сочиняли стихи о дамах своего сердца, изображая их чистыми, непорочными. Это было абсурдом, учитывая то, что половина из них по ночам тайком пробиралась в спальни друг к другу! Анна давно уже устала от этих игр, но до тех пор, пока королева требует ее присутствия, она обязана оставаться при дворе, а эти глупости, по крайней мере, помогают коротать время.

– Вы получили шелковый цветок, который я вам посылал? – спросил Уилл.