Тайный агент Её Величества. Книги 1-5

Ночь действительно была добрее дня для Потемкина, особенно – на исходе очередного приступа его болезни. Когда тонкий рог молодого месяца заглядывал в его жилище, он мог совладать с недомоганием и вставал с постели. Камердинер приносил ему чашку горячего, крепкого чая с лимоном. Князь брал в руки любимую книгу-сочинение древнеримского историка Гая Светония Транквилла «Жизнеописания двенадцати цезарей», которую читал на языке оригинала, – и рассеянно листал ее, прихлебывая напиток.

Из всех персонажей нравился Потемкину только Октавиан Август. Будучи совсем молодым и никому неизвестным в Риме, он завоевал сердца соотечественников необычным способом. Часть наследства Юлия Цезаря, доставшуюся ему, он, внучатый его племянник и приемный сын, продал вместе с другим своим имуществом, а деньги раздал народу. Так из беспомощного, недоучившегося мальчишки он сразу сделался первым среди римлян, словно с того света достав талисман, несущий славу великого полководца и императора. Потом он победил соратника приемного отца Марка Антония и прекратил череду гражданских войн, терзавших Римскую империю до 27 года нашей эры.

Повторяя про себя какую-нибудь интересную фразу по латыни, Потемкин закрывал книгу и подходил к конторке, заваленной бумагами. Он извлекал из этой кипы первый попавшийся документ, просматривал его и, как правило, ставил на нем положительную резолюцию: «Разреш. Кн. Потемк.» С этого и начиналось его возвращение к обычной государственной деятельности, кипучей и разнообразной.

Маленький томик в красном кожаном переплете с латинскими буквами, теснеными золотом на обложке, лежал в ворохе простыней и одеял на постели. Но Аржанова все равно его заметила и обрадовалась. Она подумала, что ее задача теперь упрощается. Светлейший обнял Анастасию и стал медленно, скорее осторожно, нежели страстно целовать.

– Разденься, – шепнул он.

Ничего особо пикантного в этом сейчас не было. На ночное свидание Анастасия отправилась не в бальном и даже не в парадном наряде, а в простом, почти домашнем. Он состоял из двух нижних полотняных юбок и одной верхней, кашемировой, из голубовато-серой блузки с большим отложным воротником, короткого бархатного корсажа поверх юбки, зашнурованного спереди, и толстой вязаной кофты. Великолепный ее возлюбленный развлекался тем, что находил разные места для предметов дамского туалета. Все три юбки он красиво развесил на спинке кровати, блузку и кофту горкой положил на стул, а корсаж устроил на комодике у стены, и тот, снабженный для твердости полосками китового уса, стоял там, подобно раскрытой морской раковине.

Светлейший наклонился, намереваясь поцеловать соски, пока не выступавшие выпукло и упруго, а только округло темневшие под прозрачной, тонкой тканью нательной рубашки. Длинные пряди его нерасчесанных каштановых волос свесились при этом ему на лоб и закрыли восхитительную картину. Анастасия, однако, хотела избежать ласки. Слегка отклонившись назад, она собрала пряди в ладонь и пропустила между пальцами, как бы расчесывая их и выпрямляя. Волосы струились точно шелк, щекотали ей кожу. Она всегда удивлялась, почему у Потемкина, такого здоровенного детины, волосы по-младенчески мягкие, легкие, тонкие.

Ее пальцы еще были запутаны в его шевелюре, но князь не стал ждать. Он поднял красавицу на руки, положил на постель и лег рядом. Его жаркие губы опустились к ее губам, белые зубы тянули ее нижнюю губку, пока Анастасия не раскрыла уста навстречу жадному, ищущему языку своего возлюбленного. Руками светлейший бережно поддерживал обе ее груди, словно две волшебные чаши с напитком, который ему разрешили испить до дна, чтобы опьянеть от любви и позабыть обо всем на свете.

Может быть, ей тоже следовало предаться сладкому забвенью, но что-то сегодня не получалось, хотя его ласки были по-прежнему изобретательны, настойчивы, длительны. Он знал, как довести ее до самой вершины страсти. Однако сейчас дорога с крутыми поворотами, хорошо им изученная, вдруг привела не к вершине, а к обрыву.

– Что с тобой? – спросил светлейший, приподнимаясь на локте и издали заглядывая ей в лицо. Анастасия лежала с широко открытыми глазами и тесно сжимала бедра.

– Я хочу задать вопрос, – она дотянулась рукой до его головы и накрутила на палец длинный каштановый потемкинский локон.

Губернатор Новороссийской и Азовской губернии удивился. По его разумению, время для вопросов еще не наступило. Он помедлил, но согласился:

– Задавай, душа моя.

– Царица была в тебя влюблена?

Многобразные амурные похождения, природный ум и житейская сметка давно научили Григория Александровича кое-каким правилам в обхождении со слабым полом. Одно из них заключалось в том, что при определенных ситуациях женщинам, влюбленным в него до безумия, нагими лежащим на постели и готовым ему отдаться, лгать уже не следует. Это может привести к большим неприятностям.

– Да, была, – ответил он.