Тайный агент Её Величества. Книги 1-5

Латунный, с фигурной чеканкой фамильный герб на дверце парадной кареты дворянина — вещь, достаточно распространенная в России во второй половине XVIII столетия. Другое дело, что Аржанова слабо разбиралась в геральдике и по изображению на гербе определить владельца не могла. Она знала лишь основные отличия. Например, щит на фоне горностаевой мантии — княжеский. Щит под большой императорской короной — графский. Щит под обычной короной — баронский. Щит без короны, под рыцарским шлемом с плюмажем — нетитулованный дворянский.

На простом дорожном экипаже из каретного сарая Потемкина-Таврического, в котором Анастасия въехала в город Яссы, естественно, никакого герба не имелось. Вероятно, на этом основании некая богато одетая дама лет тридцати пяти в карете с графским гербом требовала уступить ей дорогу на узкой улочке, ведущей к западному предместью. Двигалась она в одном направлении с княгиней Мещерской и желала ее обогнать, опустив стекло и рукой указывая на свой латунный герб, прибитый к дверце.

Чтобы пропустить даму вперед, требовалось съехать на обочину и вообще остановиться. Однако кучер светлейшего князя к подобным маневрам не привык. Высокомерно усмехнувшись, он хлестнул лошадей длинным кнутом. Они помчались вперед, громко стуча копытами по грунтовой дороге. Графский кучер сделал то же самое. Оба экипажа, чуть не сцепляясь ступицами колес, понеслись параллельно, что выглядело опасно. По крайней мере, места для пешеходов на улице уже не осталось.

Анастасия продолжала слушать рассказ белого мага, который сидел в карете на откидной скамье напротив нее. Гончаров повествовал о том, как наш простой народ относится к чародейству и колдовству. Например, в одной деревне за излечение от падучей внука совсем бедная старушка предложила ему от чистого сердца шкурки от домашнего свиного сала. На самом интересном месте рассказа окна обеих карет поравнялись, и они услышали визгливый голос:

— Арите! Арите сон вуитир имедиатмо… Ву вендра репандр![199]

Аржанова поняла, что рассерженная незнакомка из экипажа с графским гербом пытается изъясняться с ней по-французски. Выглянув из окна, курская дворянка обратилась к ней:

— Madame, que voulez-vou dire? Je suis tres etonne de vous isi et crier a tue-tete[200].

— Же сви контес Браницкая!

— Очень приятно. Но давайте говорить на родном языке.

— А разве вы не та французская певица из Парижа, которую тут все ждут к завтрашнему концерту? — удивилась графиня Браницкая.

— Нет. Я — княгиня Мещерская. Позвольте мне проехать.

— Ну да, конечно. Конечно. Прощеньица просим! — сразу сдала назад Браницкая, то есть урожденная Александра Васильевна Энгельгардт, племянница Потемкина. Княжеский титул стоял выше графского. Потому преимущество на дороге, бесспорно, принадлежало Флоре.

— Благодарю, ваше сиятельство! — вежливо помахала рукой Аржанова, удаляясь от нее.

Сергей Гончаров, наблюдавший в молчании всю сцену, вздохнул и вынул изо рта короткую глиняную трубочку, которую он не курил, однако держал при себе наготове, ожидая остановки. Трубочка была набита табаком. Прижимая его большим пальцем, белый маг задал вопрос:

— Кто эта идиотка?

— Да не идиотка она! — рассмеялась в ответ курская дворянка. — Наоборот, хитрая и расчетливая баба. Просто после мгновенного вознесения из грязи в князи потемкинской родне здорово шибануло в голову. Он-то человек-громадина, умница и талант. А они — люди совершенно заурядные…

Своего замечательного дядю деревенская девушка Александра Энгельгардт впервые увидела только после смерти матери, когда приехала из села Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии в Москву. Ей уже исполнился 21 год. Писаной красавицей ее бы никто не назвал, но фигуру она имела хорошую, лицо — довольно симпатичное. Побеседовав с племянницей, светлейший князь призадумался. Недостатки в ее образовании и воспитании бросались в глаза и вызвали бы вал насмешек при блестящем екатерининском дворе. Государыня, уступив его просьбе, пожаловала Александре звание своей фрейлины, но как представить неотесанную провинциалку изысканному великосветскому обществу?

Потемкин нанял для родственницы учителей музыки, танцев, благородных манер, французского языка, истории, литературы. Из водопада знаний, внезапно обрушившегося на нее, Александра усвоила совсем немного. В частности, весьма своеобразно говорила она по-французски. Зато, оторвавшись от ненавистных книг и забыв о надоедливых преподавателях, молодая поселянка отдалась первому сердечному чувству и без памяти влюбилась в собственного дядю. По правде говоря, трудно было в него не влюбиться скромной и неопытной девушке.