Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды)

Им хватило двадцати минут, чтоб обсудить детали действа. Праздник, или скорее придворный раут, то есть прием монархом своих подданных: здешних беев и мурз и почетных гостей — офицеров с российских военных кораблей, частей гарнизона и сотрудников дипломатической миссии — они назначили на седьмое сентября, за день перед отъездом. Деньги на освещение сада и музыкантов давал Веселитский из казенных сумм. Угощение, весьма простое: фрукты, сладости, напитки — брал на себя светлейший хан. Юсуп-бей пока ничего не знал об этом, но Шахин-Гирей уверял, будто против воли повелителя тот никогда не пойдет.

Расставаясь, они сердечно улыбались друг другу.

Едва ли чрезвычайный посланник и вдова подполковника догадывались, что Шахин-Гирей придумал все это прямо здесь и исключительно из-за русской путешественницы. Она невольно напомнила правителю то восхитительное время в Санкт-Петербурге — примерно десять лет тому назад? — когда он был гостем Екатерины Второй. Наследник крымского престола привлекал к себе всеобщее внимание на балах в Зимнем дворце, кутил в обществе офицеров лейб-гвардии Преображенского полка, любезничал в салонах столичной знати с великосветскими дамами.

О, какие это были женщины!

Божественно-обворожительные, свободные, веселые. Они грациозно танцевали менуэт, блистая обнаженными плечами, легко цитировали стихи Петрарки, со знанием дела обсуждали последние политические новости из Европы. Ни одна из них не стала его любовницей. Но разве только наслаждения плоти могут волновать сердце истинного поэта?..

Веселитский проводил именитого гостя до кареты, вернувшись на веранду, он нашел Аржанову уже сидящей за столиком под кипарисами. Парфентий, который симпатизировал прекрасной посетительнице с первого ее визита, сейчас подавал вдове подполковника на китайском сервизе с сусальным золотом угощение: кофе по-турецки, сливки, мед, абрикосовое варенье и восточные сладости — халву и рахат-лукум. Действительный статский советник сел за стол напротив Флоры и вздохнул.

— Иногда мне очень жаль светлейшего хана, — сказала Анастасия и положила в рот засахаренную ярко-оранжевую половинку абрикоса.

— А вот мне нисколько, — жестко ответил Петр Петрович.

— Почему?

Дипломат долго молчал, ожидая, пока камердинер наполнит и его чашку горячим кофе, добавит туда сливки. Затем он растворил в чашке две десертных ложки меда, тщательно перемешал и попробовал. Напиток получился вкусным.

— Молодой хан крымский часто пренебрегал моими советами, — заговорил Веселитский. — Но у него самого нет ни воли, ни сил, чтобы держать ситуацию в стране под контролем. Теперь он перекладывает ответственность за случившееся на мои плечи. Государыня мною недовольна.

— Откуда вы знаете?

— Я получил высочайший указ о переводе из Крыма в Киев.

— Просто обстоятельства изменились.

— И что в них нового, по-вашему?

— Вы же сказали: Шахин-Гирей больше не может управлять государством.

— Да, — подтвердил Веселитский.

— Ныне это очевидно многим, — продолжала Анастасия. — Светлейший князь Потемкин получил несколько конфиденциальных посланий из Крыма. Их написали знатные, влиятельные представители «русской партии». Они тоже низко оценивают возможности правителя и выражают горячее желание немедленно передать Крымское ханство под скипетр Самодержицы Всероссийской. Согласитесь, предложение весьма заманчивое и интересное…

Петр Петрович слушал Аржанову внимательно. Бесспорно, она приехала сюда с какими-то особыми инструкциями секретной канцелярии Ее Величества, заметно отличающимися от тех, что были даны ему два года назад. Конечно, время идет. Кроме того, он — лицо официальное, дипломатическое. Он — всегда на виду, всегда рядом со светлейшим ханом. Может быть, от того крымско-татарские вельможи к нему и не обратились. Они не верили в его объективность. Но кто эти люди? Почему их письмам придали вдруг такое серьезное значение в Петербурге?

Анастасия уклонилась от прямого ответа. От Потемкина она знала, что на полуострове «много затруднений произошло от трактований политических господина Веселитского»[13]. Однако никто не уполномачивал ее рассказывать подобные вещи действительному статскому советнику. Ей предписывалось лишь встретиться с ним и с Шахин-Гиреем, рассмотреть их отношения хотя бы поверхностно и о том сообщить в столицу. Затем чрезвычайный посланник и полномочный министр, покидая Керчь, должен был передать Флоре адреса и выходы на своих наиболее надежных «конфидентов» в Гёзлёве, Ак-Мечети, Эски-Крыму и Карасу-базаре.