Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды)

Последний осколок монголо-татарской Золотой Орды, узкоглазые кочевники, пришедшие на полуостров Таврида из безводных закаспийских степей, они недолго сохраняли свою независимость и легко покорились турецкому султану. От турок крымские татары переняли обычаи, нравы, культуру, язык. Не на монгола походил Казы-Гирей, а скорее на жителя Причерноморья. Рост он имел довольно высокий, правильную фигуру, смугловатую кожу, темно-карие глаза миндалевидного разреза и черты лица, близкие к европейским. Только черные жидкие усы, как бы обтекающие губы, и такая же жидкая маленькая бородка напоминали об азиатском происхождении его предков.

— Слышал я, — сказал Алп-ага, — что «Орхание» совсем недавно вышла из ремонта.

— Верно, — подтвердил бербер. — Он продолжался почти год и изрядно надоел команде.

— Хорошо ли работали люди из военно-морских мастерских в Гемлике?

— Они работали хорошо, но очень медленно.

— Зато теперь твой корабль как новенький.

— Да. Он готов к походу.

— Потому мы приехали к тебе, достопочтенный Селим. У нас есть выгодное предложение.

— Пожалуйста, сколько угодно, — раис равнодушно кивнул. — Однако нынче моя жизнь — в руках Великого Господина[30]. Без приказа из Стамбула я и с места не двинусь.

— О том не беспокойся.

— А куда вы хотите плыть?

— В Крым.

Тут молодой представитель династии Гиреев вступил в беседу. Поначалу он подробно описал политическую ситуацию в Крымском ханстве, которая Селима Траблези совершенно не интересовала. Рассуждения о джихаде — священной борьбе с неверными — тоже не вызвали у него особых эмоций. Любые боевые действия, и особенно кораблей на море, — должны хорошо оплачиваться, но пока Казы-Гирей не производил впечатления солидного заказчика.

Все же гости заставили капитана отыскать карты и лоции Черного моря и показали ему город на юго-западном побережье, куда хотел отправиться восьмой сын покойного Кырым-Гирея. Бербер знал это место — Гёзлёве, крупный торговый порт, бывшая османская, ныне ханская, крепость. В годы минувшей войны Селим бывал там. Он хорошо помнил весьма удобную гавань, полукругом врезающуюся в сухую, рыжевато-серую крымскую землю.

Выяснилось, что Казы-Гирей поедет не один, а с отрядом единомышленников, насчитывающим примерно тридцать человек. С ними будут военные грузы — огнестрельное и холодное оружие, порох, свинец, амуниция.

— Недешево вам обойдется такое путешествие, высокостепенный господин, — ласково улыбнулся царственному собеседнику бывший пират.

— Деньги есть! — бросил ему татарин.

— Но каковы сроки?

— Чем раньше, тем лучше.

— Ладно, кто отдаст приказ? Кто заплатит аванс мне и моим людям, хорошо обученным, смелым, опытным?

— Много верных слуг есть у нашего государя, — со значением произнес Казы-Гирей. — Лучшие из них собрались в Стамбуле, на улице Согук-чешме, недалеко от мечети султана Ахмата, именуемой в народе Голубой…

Молодой крымчанин назвал берберу месторасположение штаб-квартиры османской разведки мухабарат и теперь наблюдал за его реакцией. Однако моряк, побывавший в столице всего несколько раз, этого адреса не знал и ничего не понял. Он согласился, что слуг действительно много, но еще больше у Великого Господина нынешним летом дел и забот. Ведь в июне произошел бунт стамбульских фурунджи — изготовителей и продавцов хлеба и лепешек, недовольных резким повышением цен на муку, в июле — два больших пожара, нанесших значительный ущерб западной части города. Говорят, дома поджигали армяне…

Казы-Гирей нетерпеливо перебил собеседника. Он явился сюда не обсуждать столичные сплетни, а договариваться о важном деле. У него есть фирман, подписанный великим визирем Ибрагим-пашой и заверенный государственной печатью. Он также привез с собой некоторую сумму в серебряных пиастрах для капитана, но суть — не в том.

— А в чем? — наивно спросил Селим Траблези.

— Мы отправляемся в Крым сражаться с неверными. Это будет жестокая борьба до последнего солдата, до последнего патрона. На кону стоит судьба моей родины, моей семьи…

— Отлично! — сказал бербер. — Я сам люблю горячие схватки.

— Даже абордажные? — уточнил Казы-Гирей.

— Разумеется! — обрадовался Селим. — Только они дают возможность захватить корабль противника полностью. Я презираю артиллерийские перестрелки. Это — не более чем вступление в битве. Истинные воины ислама всегда мечтают начать рукопашный бой…

Затем раис заговорил о наболевшем.

Командующий флотилией Мраморного моря достопочтенный Сулейман-паша — да будет конец его благ! — не разрешал берберам сходиться с русскими в море борт о борт, драться по-настоящему, как водилось у пиратов в прежние времена. Он вечно чего-то опасался: потерять судно, нарушить строй эскадры, повредить стоячий и бегучий такелаж, не вернуться на базу. С подобным настроением вообще не надо поднимать паруса. Турки же выходили из Босфора в Черное море и надеялись напугать врага большим количеством кораблей и калибром их пушек. Нет, северные лесные люди, ставшие моряками, не таковы. Они подчинятся лишь грубому напору, силе, действующей безо всякой оглядки…