Тайный агент. Сборник фантастических повестей и рассказов

У меня тоже было чувство юмора, или, по крайней мере, я так думал. Перед началом банкета я подошел к докладчику и получил текст его речи. После чего сообщил ему, что у меня очень важная встреча, и, вильнув хвостом, исчез в направлении «Дыры».

Беда заключалась в том, что за очередной кружкой «темного» почему–то следовала другая, и в редакции я появился как раз перед тем, как пришла ночная смена.

Блакстон встретил меня сладенькой улыбкой.

— Счастливчик Майерс, гениальный лауреат Пулитцеровской премии, — пробурчал он. — Полагаю, от статьи о священниках, которую собирается написать сачок, раскалятся провода всех телеграфных агентств — от Рейтера до ТАСС.

Остальную часть беседы вспоминать мне бы не хотелось.

После ее окончания я вернулся к темному пиву Сэма.

К счастью, на следующее утро я был свободен. Немедленно бежать в редакцию нужды не было, и я отправился домой к Морту Циммерману, чтобы вытащить его из постели.

Он уставился на меня из дверей. Единственной его одеждой были пижамные штаны. Хилость шеи подчеркивала копна черных волос, которая с равным успехом могла бы служить тюфяком или блошиным зоопарком.

— Что тебе нужно в этот час ночи?

— Сейчас десять часов утра, — ответил я, пролезая мимо него в неопрятную гостиную.

— Черт побери, я пишу с полуночи и до рассвета!

— Знаю, — сказал я. Бросив несколько номеров «Циника» и «Мизантропа» на журнальный столик и сдвинув в сторону пачку «Иконокласта», я освободил себе место на диване.

— Мне нужно с кем–нибудь поговорить, — заявил я усаживаясь.

— Почему со мной?! — взревел он. — Кофе будешь?

— Да. А почему бы и не с тобой? Ты слабее меня и не смог бы выставить меня вон.

— Ничего себе шуточки с утра, — проворчал он, исчезая на кухне.

Пока он отсутствовал, я взял номер «Циника» и стал с грустью перелистывать страницы.

Передовица была посвящена момизму. Из того, что я увидел, можно было заключить, что большую часть материала автор взял из старой классической книги «Поколение насмешников», которая сделала написавшего ее Уайли несостоятельным и безвестным еще несколько десятилетий назад.

В другой статье развивалась мысль о создании организации «Ветераны будущих войн». Идея заключалась в том, чтобы начать выплату пенсий подросткам, дабы те могли насладиться материальными благами, пока достаточно молоды и здоровы. Задавался вопрос: почему ветеранскими льготами, устанавливаемыми правительством, должны пользоваться только те, кто выжил? Те, кто будет убит, должны их тоже получать, пока война даже и не началась.

Со вздохом я отложил журнал обратно на столик. В это время в комнате появился Морт с бумажным пакетом сахара и двумя чашками кофе, из которых торчали ложки.

Я взял чашку, зачерпнул ложкой сахар из пакета и кивнул на журналы.

— Все еще продаешь им свои заметки?

— Да так, по случаю, — равнодушно ответил Морт. Он уселся в мягкое кресло, не обращая внимания на бумаги и грязное полотенце, которые там уже лежали. — Конкуренция становится все жестче. Когда они только начинали выходить, можно было продать все, что ни напишешь. А сейчас в игру вступила куча профессиональных внештатных журналистов, вылетевших из других изданий. Тягаться с именитыми писателями мне не по плечу.

— А что случилось с журналами для мужчин? — спросил я угрюмо. — Ну, этими, которые обычно публиковали статьи о безразмерных купальных халатах и подобных вещах?

Он отхлебнул кофе, но счел его слишком горячим.

— Это был последний всплеск, — пробрюзжал он. — Некоторые выходят до сих пор, да и те перешли на заметки типа публикуемых в «Цинике» и «Иконокласте». Я тут продал на прошлой неделе одну штуку в «Проказливый плейбой» — как избежать призыва в армию.

— Как избежать призыва?

— Вот именно. Существует множество способов. Некоторые даже законны. Один из них — совершить хулиганский поступок. Стащить аэрокар или что–нибудь еще. Ты попадаешь на учет в полицию, а преступники в армии не нужны. Или можно «закосить» на медицинской комиссии, принимая сердечные стимуляторы. Или я знаю парня, который не возражал против призыва, но, попав на призывной пункт, стал все время шататься по баням. В конце концов он предстал перед местными медиками, которые его спросили: «Нравятся ли вам девушки?» Он ответил: «Надеюсь, у них все в порядке», и это был конец его военной карьеры. Потом…

— Мне все это известно, — прервал я. — Я имел в виду другое — мне странно, как они могли подобную статью напечатать?

Его косматые брови полезли вверх.

— А почему бы и нет? У нас свободная страна.

— И с каждым мгновением становится все свободней.

Он снова попробовал кофе, нашел, что тот остыл достаточно, и помахал в мою сторону ложечкой.

— Есть лишь одна причина, по которой существуют законы о воинской повинности, — сказал он с важным видом. — Все из–за того, что твои сограждане не настолько глупы, чтобы служить добровольно. Когда последний раз в нашей стране кто–нибудь пошел служить добровольно?

— Ну, есть кое–кто…

В ответ на мое замечание он неприязненно покачал головой.