Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив

Он уже навел на художника пистолет, когда чутье буквально спасло его от верной смерти: он даже не услышал, а почувствовал, как что-то шевельнулось у него за спиной. Корсаков кувыркнулся вперед, вскочил – и развернулся лицом к новой угрозе. Перед ним стояли Серебрянская и Родионов. Мертвые, в этом сомнений не оставалось. У женщины была пробита височная кость, у исправника разворочено выстрелом горло. Корсаков мог лишь предположить, что в движение эти жуткие создания приводила воля безумного художника, который управлял ими через портреты даже после смерти моделей. Владимир опустил револьвер – пули против покойников были бессильны.

Труп Родионова, страшно клокоча разорванным горлом, поднял руки и бросился на Корсакова. В последний момент молодой человек, подражая испанскому тореадору перед быком, отступил в сторону. Бывший исправник пролетел мимо и упал прямо на груду свечей у стены. Не теряя ни секунды, Корсаков схватил оказавшийся под рукой канделябр-трехсвечник в половину своего роста и, орудуя им, словно трезубцем, встретил уже тянущую к нему скрюченные пальцы Серебрянскую. Платье на ожившем трупе мгновенно занялось от прикосновения горящих свечей, пламя распространилось по всему телу. Невероятным усилием воли он оттеснил покойницу ко входу в зал и вытолкнул ее в коридор, а затем захлопнул и заблокировал дверь своим импровизированным оружием.

Полыхающий Родионов поднялся с пола. Огонь распространялся вокруг него и опрокинутых свечек, охватывая пол и стены. Но самым страшным было не это. Стасевич закончил свою картину. Чернобородый художник протянул руку в глубь холста, взялся за нарисованную створку и приотворил дверь, за которой уже ожидали хозяева каменного круга. Счет шел буквально на мгновения. Не обращая внимания на приближающегося к нему Родионова, Владимир вскинул револьвер и начал стрелять. Наполовину вошедший в картину Стасевич вздрогнул, медленно обернулся и с пораженным выражением лица перевел взгляд с оставленных пулями дыр в сюртуке на Корсакова. Кажется, он не верил, что его могут остановить в момент величайшего триумфа.

С отчаянным криком Владимир бросился вперед и толкнул художника внутрь написанной им картины. Тот провалился сквозь холст – и оказался за дверью, посреди источника зеленого сияния. Одного взгляда на существ, ждавших художника за порогом, почти хватило, чтобы лишить Владимира рассудка. Корсаков утопил руки в стремительно твердеющей картине, упер их в нарисованную створку и изо всех сил толкнул. Дверь начала закрываться – медленно, слишком медленно. Из-за нее выскользнула дрожащая рука Стасевича и попыталась ухватить молодого человека за рукав. Из последних сил Корсаков надавил на нарисованную дверь и отпрянул от холста, вытянув руки из картины. Ладонь художника, похожая на отвратительного белого паука из мертвенной плоти, шевеля длинными пальцами, показалась следом. Но картина, поглотившая создателя, уже теряла свою силу. Дверь на ней захлопнулась, отрубив руку художника по самое плечо, а затвердевший холст отсек кисть, бессильно рухнувшую на пол.

Окружающий хаос резко вернул Корсакова к действительности. Чудом ему удалось увернуться от обрушившегося на мольберт безжизненного горящего тела Родионова. Марионетка лишилась своего хозяина. Пламя стремительно распространялось вокруг, грозя поглотить молодого человека. Он бросился к уже загоревшейся двери, вышиб ее плечом, перепрыгнул через горящее тело последней из Серебрянских в коридоре – и бежал, бежал, бежал, пока не оказался на свежем воздухе. За его спиной огонь пожирал трухлявые внутренности усадебного дома. Лишь отсыревшие стены и крыша пытались ему сопротивляться, но пламя уже лизало и их. Уцелевшие окна лопались одно за другим. А затем в глубине усадьбы что-то ухнуло – и особняк сложился внутрь, словно карточный домик под рукой неловкого игрока. Пылающие бревна завалили тела погибших и проклятые картины.

XIII

23 июля 1880 года, раннее утро, церковь на краю холма