Тайный брак

— …У тебя прелестный цвет лица, — разглядывала меня тем временем моя мать, — нежная кожа, очень красивые глаза. Совсем как у меня. Зубы и рот тоже хороши. Вот только носик, моя дорогая… Он у тебя отцовский. У всех Валуа он немного велик. Как жаль… Но на твоем личике это не слишком заметно. Особенно когда ты улыбаешься. Улыбайся почаще. Понимаешь?.. Я рассчитываю… полагаюсь на тебя, дочь моя… Ты должна сразу пленить этого мужлана. Этого солдата с грубыми повадками. Англичане ведь не могут держать себя как мы, у них нет таких изящных манер, как у французов. Согласна со мной?.. Не забывай о своих манерах, дитя, и тогда мы покорим его, и наша победа будет куда значительней той, что он одержал на поле боя… А теперь займемся примеркой… Попробуй вот это…

На меня надели обтягивающее фигуру платье с высоким воротником, украшенное драгоценностями, отороченное по подолу мехом соболя. На голову водрузили изогнутую корону, вуаль с которой падала вдоль плеч.

Мать улыбалась, глядя на меня с восторгом.

— Как ты прелестна. О, дочь моя, ты вселяешь в меня надежды!

Я неожиданно для себя вдруг почувствовала уверенность, пожалуй, впервые в жизни понравилась себе и даже не содрогнулась внутренне, когда мать поцеловала меня.

Встреча с королем Англии намечена была в Понтуазе, куда нас должен доставить из Парижа празднично разукрашенный баркас.

Отец, который начал уже понемногу выходить из состояния депрессии, также поехал с нами. На этом настояла мать.

— Необходимо его присутствие, — объясняла она мне. — Он же все-таки король, а говорить ему почти ничего не придется, это за него сделаю я. Лишь бы не наступил припадок безумия, а то начнет всех уверять, что он стеклянный.

На берегу Уазы, притока Сены, раскинулись нарядные шатры из зеленого с золотыми полосками бархата. При взгляде на их веселый праздничный вид незнающий человек решил бы, что предстоит необычайно радостное событие, а не переговоры о постыдном для нашей страны мире.

Но больше всего угнетали меня мысли о несчастном отце. Я почти не сводила с него глаз и пыталась представить, как же он себя чувствует… Понимает ли он сейчас в полной мере, куда плывет на этом нарядном баркасе?.. На встречу со своим победителем… С тем, кто, по сути, завоевал нашу Францию… страну, которую его отец, Карл V Мудрый, оставил ему гордой и процветающей и которая за время царствования его, Карла VI Безумного, стала нищей и разоренной… Понимал ли это мой несчастный отец, безучастно взиравший на проплывающие мимо берега Сены, а потом Уазы?.. Унизительным предстоит и торг из-за меня… Я превратилась в главную ценность побежденной стороны — и это тоже постыдно, недостойно, неблагородно в конце концов… И как все это меня угнетало, как я страдала из-за всего этого!..

Мать, напротив, выглядела радостно-возбужденной, как всегда, чрезмерно чувственной, соблазнительной, хотя полнота все больше овладевала ее гибким телом. Я начинала понимать, что превалировало в ее жизни именно состояние возбуждения, независимо от причины, которая его вызывала — будь то любовная страсть, желание властвовать или попытка перехитрить противника. От всего этого она испытывала чувственное наслаждение, сладострастное возбуждение.

Именно здесь, на борту баркаса, я поняла, что пора моего детства завершилась. Я вступила во взрослый мир.

Мы сошли на берег и приблизились к королевскому шатру. Здесь я сразу увидела Генриха. Во всяком случае, на него первого я обратила внимание.

Он был высок и строен. От него исходила жизненная сила. Запомнилось сразу его привлекательное, чуть удлиненное лицо, прямой нос. Я уделяла особое внимание именно этой части, когда смотрела на людей — наверное, потому, что помнила о своем собственном не слишком коротком носе. Лицо Генриха выглядело свежим и загорелым, как у людей, много времени проводящих на воздухе. Темно-русыми волосами играл легкий ветерок, глаза карие, очень яркие и, как мне показалось, ласковые, что сразу вызвало у меня чувство облегчения. Позднее я убедилась, что их выражение могло в одно мгновение измениться, они загорались неистовым блеском, сверкали от гнева.

Облегчение почувствовала я и от того, что в его ответном взгляде не уловила разочарования, а, как мне показалось, они радостно блеснули.

Он поклонился моим родителям, потом взял мою руку и поцеловал.

Во время беседы с членами Королевского совета он сидел напротив меня, я то и дело ловила его игривый взгляд и опускала тогда глаза, что каждый раз вызывало у него легкую улыбку. Я же все уверенней ощущала себя.

Однако, несмотря на явное одобрение — если не прямое восхищение, — которое читалось в его глазах, он не снижал требований, предъявленных моим родителям.

После первого дня переговоров моя мать сказала:

— Дадим ему время на раздумье. Я вижу, он все больше влюбляется в нашу принцессу. Надеюсь, это в конце концов умерит его аппетит…