Тайный дневник фамильяра

День выдался чудесный: тихий, теплый. Но — словно по контрасту — на душе у меня после слов Арниса была такая чернота, хоть вой. Почти как в тот день, когда Вадим на планерке раздал приглашения на свадьбу. Тогда мне не помогли ни еда, ни секс, ни выпивка, а тут и возможности такой не было. Я даже не могла пойти в спортзал и отпахать пару часиков до полного изнеможения, чтобы упасть и ни о чем не думать. Иными словами, мне было недоступно ничего из того, что может хоть как-то заглушить душевную боль, отвлечь от нее.

Но, с другой стороны, такая боль у человека всегда вызывает телесные реакции, потому что все слишком тесно связано. Эфирная оболочка от этого была избавлена, да и телу жабы страдания моего сознания были не понятны. И все-таки я хотела хоть как-то отвлечься, потому что без конца прокручивала в память вчерашнюю сцену. И цеплялась за сказанное Лэргой: «Сейчас в нем говорят злость и досада. Возможно, потом он пожалеет о своих словах».

Я прекрасно понимала, что это глупо и бессмысленно. Что Арнис действительно показал себя во всей красе и никаких иллюзий на его счет у меня быть не должно. Но где-то в самой-самой темной глубине сидел крохотный червячок, который отчаянно надеялся, что ведьмы все-таки узнают, как превратить эфирное тело в настоящее, и тогда…

Что тогда? Ты помоешь голову, и Арнис тебя снова захочет?

Ну и дура же ты, Маша. Какая же ты все-таки дура!

Как бы там ни было, я поняла, что не могу больше вот так сидеть без дела, чесать за ухом Арта и следить за жабой. Пойти, что ли, по лесу пройтись? Или лучше верхом? Даст Иттон мне своего коня? От себя и своих мыслей, конечно, не убежишь, но хоть какой-то приток внешних впечатлений.

Я отнесла жабу в дом, устроила ее в гостиной поудобнее и отправилась на конюшню. Иттон, прочитав по губам мою просьбу, посмотрел с жалостью и кивнул. Оседлал неказистого мышастого коня с белесыми ресницами, вывел во двор, помог забраться в седло.

— Не скучай! — крикнула я Арту. — Скоро вернусь. Прокачусь немного.

Серый меланхолично брел по дороге и абсолютно не реагировал на мои попытки его пришпорить. Это было так же нудно, как и сидеть на крыльце. Да и пейзаж глаз особо не радовал: однообразный редкий лес с обеих сторон. Я решила, что доеду до города и вернусь обратно, но вдруг очутилась на развилке.

Направо или налево? Или назад?

Возвращаться еще не хотелось. Камень-ножницы-бумага… налево.

Дорожка вилась змеей, и вдруг, совершенно неожиданно, за деревьями мелькнула сверкающая золотыми искрами синь. Озеро!

Я выехала на обрыв, остановилась. Место это было мне незнакомо. На противоположном берегу виднелись городские стены. Видимо, дорога забирала далеко в сторону от того места, где мы встречались с Арнисом.

Наверно, я даже не очень удивилась, когда услышала за спиной стук копыт и знакомый до боли голос:

— Мария?

Черт, я ведь вовсе этого не хотела.

Или… хотела?..

46.

— Вы меня преследуете?

Это была не шутка, Арнис на полном серьезе обращался ко мне на вы. Лицо его стало жестким, взгляд — ледяным. Серые глаза напоминали питерское небо в ноябре.

— С чего ты взял? — я подчеркнула «ты» голосом. — Конечно, все королевство твое… то есть будет твоим… но, если не ошибаюсь, никому не запрещено гулять вокруг озера. Это даже не то место, где мы с тобой встречались.

— Я бы тоже не пошел на то место. Ты — последний человек на свете, которого мне хотелось бы увидеть, — он все-таки перешел снова на ты, но лучше бы этого не делал. — Хотя… ты даже и не человек. Жаба. И призрак.

— По-твоему, я в этом виновата?

Это были такие качели. То я жалела, что эфирное тело не может плакать, то, наоборот, радовалась этому.

— Возможно, и нет. Но какое это имеет значение? Темные силы, я целовал жабу! Хотел ее! Сходил по ней с ума!

— Говорят, эфирное тело может стать настоящим…

Как же я ненавидела сейчас себя за эти слова!

Арнис расхохотался, и смех этот был, как поток ядовитых колючек.

— Неужели ты на что-то еще рассчитываешь? Даже если б это было правдой… Мария, мой добрый совет, забудь обо всем. Считай, что мы никогда не встречались. Если ты и станешь человеком, это уже ничего не изменит. И будь добра, найди себе другое место для прогулок. Надеюсь, больше я тебя никогда не увижу.

— Арт прав, ты действительно мерзавец, — не выдержала я. — Если я о чем и жалею, так о том, что не переспала с тобой. Пусть бы Элия забирала тебя, вы с ней были бы прекрасной парой.

Зло сощурившись, Арнис заставил коня сделать несколько шагов в мою сторону и с маху влепил мне пощечину. Да так, что я едва удержалась в седле.

Нет, больно не было. По ощущениям это ничем не отличалось от его поцелуев. Просто прикосновение. Но… это была точка. Весомая такая точка. И, наверно, мне надо было сказать за нее спасибо.

Никаких иллюзий. Никаких больше надежд. Оставалось только сцепить зубы и ждать, когда пройдет боль в душе. Перебираться потихоньку из одного дня в другой, как жаба ползком с места на место. Лэрга так и сказала: все пройдет. Банально — но лишь потому, что верно.