Быстрыми и решительными движениями — клик-клак — Ричард собрал мое ружье и затем кивнул на него с горделивым видом, как будто только что успешно сдал экзамен.
— Великолепно, Ричард! Вам удалось произвести на меня впечатление! — прошептала я шутливым тоном.
Ричард, поддерживая мою шутку, с театральным видом поклонился.
— А теперь, если позволите, я научу вас стрелять.
— С удовольствием, — кивнула я, поднимаясь с камня. Ричард стал у меня за спиной, обхватив меня руками, чтобы помогать мне держать ружье.
— Сначала его нужно зарядить: отводим ствол вот так и вставляем пару патронов… Теперь крепко упираем приклад в плечо… Вот так… чтобы при выстреле отдача не отбросила вас назад.
— Я чувствую себя ужасно смешной, — призналась я. Ричард в ответ на эти мои слова лишь улыбнулся.
— Правую ладонь — вот сюда, где спусковой крючок, — продолжал он, — а левой поддерживаете ствол. Теперь вы можете водить им из стороны в сторону и прицеливаться. Непосредственно перед выстрелом отведите назад предохранитель…
Без какой-либо видимой причины Ричард вдруг резко прервал свой инструктаж. Когда я, повернув голову, бросила на него вопросительный взгляд, требующий объяснений по поводу его внезапного молчания, я увидела его пристально смотрящие на меня глаза очень близко от своих глаз. И только в этот момент я почувствовала сквозь одежду, как он крепко сжимает меня руками.
— Что происходит?
— Вы снова оказались в моих руках, — стал говорить он совсем уже не таким бесстрастным голосом, как раньше, — и… и я вспомнил, что тем вечером я был вынужден остановиться на полпути.
Я выпустила из рук ружье и повернулась вокруг своей оси — так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Его руки спустились на мою талию.
— Ох уж мне эти ваши школярские штучки! Детские, но опасные.
Не успела я произнести эти слова, как Ричард закрыл мне рот, прижавшись своими губами к моим, и в течение нескольких секунд как следует мне продемонстрировал, что он умеет целоваться намного лучше того, как он целовался со мной в предыдущий раз: его поцелуй был особенным благодаря его рассеченной губе, потому что меня взволновало прикосновение моего языка к кончику его шрама…
И вдруг донесшийся из зарослей кустарника сухой треск заставил Ричарда вздрогнуть. Он отпрянул от меня, повернулся на сто восемьдесят градусов и, схватив свое ружье, направил его ствол туда, откуда донесся треск. Все это он проделал молниеносно.
Кусты зашевелись, и послышалось хрипловатое хрюканье. Ричард жестом показал мне, чтобы я не двигалась… Мы с ним оба стали напряженно всматриваться в кусты и прислушиваться…
Вдруг из зарослей кустарника выскочила бесформенная масса темного цвета. Издавая жуткое хрюканье, она стремительно помчалась по просеке. Собаки, учуяв запах добычи, разразились неистовым лаем. Ричард нажал на спусковой крючок, однако, должно быть, промазал: я увидела, как животное, перепугавшись, еще быстрее ринулось прочь. Звук выстрела еще отдавался эхом от вершин гор, а воздух уже разорвал следующий выстрел. Сразу же после него толстенный черный волосатый кабан в два центнера весом рухнул замертво на покрывающий землю снег.
Ричард Виндфилд повернул ко мне свое — вытянувшееся от удивления — лицо. Я все еще держала в руках ружье, своим плечом все еще ощущала отдачу от выстрела.
— Мне очень не понравилось, что нам опять помешали, — вот и все, что я додумалась сказать в тот момент.
Вскоре тишину разорвали еще два — донесшиеся откуда-то издалека — выстрела. Затем — уже поближе — раздались звуки охотничьих рожков и лай гончих, выискивающих добычу. Охота началась.
Признаюсь тебе, брат, в том, что я осознанно тебя предал, что я свалил вину на тебя, хотя и был убежден, что ты не виноват. Даже сострадание, которое я тогда к тебе почувствовал — странное сострадание, которого ты не заслуживал, — не стало достаточным основанием для смягчения моего приговора. Конечно же, стремление избежать еще больших неприятностей отчасти оправдывало мои действия, однако, если быть до конца честным, я осознанно воспользовался представившейся мне возможностью отомстить тебе за все те случаи, когда ты меня высмеивал, унижал и вообще всячески дискредитировал. И если обычно ты использовал мой комплекс неполноценности, то в данном случае уже я не преминул воспользоваться твоей слабостью.
Это был день охоты. Устав мерзнуть и стоять в бездействии, я решил поставить ружье прикладом на землю, прислонив его к стволу ели: я подумал, что в этот день мне, пожалуй, стрелять так и не доведется. То место, которое мне досталось по жребию, было не из лучших. Я смог убедиться в этом, когда за целый час напряженного ожидания увидел лишь двух белок, кончики еще не полностью выросших рогов самца косули и мечущегося между деревьями кролика. Пообломав с ближайших ко мне деревьев сухие веточки, я развел небольшой костер, чтобы согреть руки и попить кофе.