Тайный дневник Верити

С тех пор прошло несколько часов, и я невольно раздумываю, насколько молчание о рукописи в интересах Крю. Он видел, как утонула сестра. Видел, как мать отказалась ей помогать. И хотя он еще очень маленький, возможно, эти воспоминания сохранятся. И он всегда будет помнить, как она попросила его задержать дыхание, прежде чем намеренно перевернуть лодку.

Мы сидим на кухне – только я и Крю. Эйприл уехала около часа назад, а Джереми наверху, укладывает Верити. Я сижу за столом, ем крекеры с арахисовым маслом и наблюдаю, как Крю играет в айпаде.

– Во что играешь? – спрашиваю я.

– «Той Бласт».

Ну, хотя бы не «Фоллаут» и не «Гранд Тефт Ауто». Он еще не безнадежен.

Крю смотрит, как я откусываю кусочек крекера. Кладет айпад и заползает на стол.

– Тоже хочу, – заявляет он.

Я смеюсь, наблюдая, как он ползет по столу к арахисовому маслу. Даю ему нож. Он кладет на крекер большой ком и откусывает, усевшись на колени. Взгляд наполняется удовольствием.

– Вкусно.

Крю слизывает масло с ножа, и я морщу нос.

– Жуть. Нельзя облизывать нож.

Он хихикает, словно это смешно.

Я откидываюсь на спинку стула, восхищаясь этим мальчиком. Если учесть, что ему пришлось пережить, он – прекрасный ребенок. Не капризничает, не кричит и по-прежнему умудряется радоваться мелочам. Я больше не считаю его придурком. Как в день знакомства.

Я улыбаюсь ему. Его невинности. И снова задаюсь вопросом, помнит ли он тот день. Интересно, зависит ли от воспоминаний Крю программа его лечения. Ведь даже родной отец не знает, на что обрекла его Верити – я чувствую, что это на моей совести. Это я читала рукопись. И должна рассказать Джереми, что его сын может оказаться травмирован сильнее, чем он думает.

– Крю, – начинаю я, вращая рукой банку с арахисовым маслом, – можно задать тебе вопрос?

Он оживленно кивает.

– Ага.

Я улыбаюсь, стараясь не напугать его расспросами.

– У вас была лодка?

Он замирает. Потом отвечает:

– Да.

Я пристально смотрю на него, пытаясь определить, можно ли продолжить, но он непроницаем.

– Вы когда-нибудь играли в ней? Ну, вдали от берега?

– Да.

Он снова облизывает нож, и я испытываю некоторое облегчение – значит, разговор не слишком тяготит его. Может, он даже ничего не помнит. Ему всего пять; очевидно, что он воспринимает реальность иначе, чем взрослые.

– Ты помнишь, как вы катались на лодке? С мамой? И Харпер?

Крю не кивает и не говорит «да». Он смотрит на меня, и я не могу понять, боится ли он отвечать на вопрос или просто не помнит. Потом опускает взгляд на стол, разрывая зрительный контакт. Опускает нож в банку и снова сует себе в рот, смыкая губы.

– Крю, – я подхожу ближе и осторожно кладу руку ему на колено. – Почему перевернулась лодка?

Крю снова смотрит на меня, вытаскивает нож изо рта и говорит:

– Мама сказала, я не должен отвечать тебе, если ты будешь спрашивать про нее.

Чувствую, как с лица схлынула краска. Крю спокойно продолжает облизывать нож. Я так сильно сжимаю стол, что белеют костяшки.

– Она… Твоя мама говорит с тобой?

Крю смотрит на меня несколько секунд, не отвечая, а потом качает головой, словно собирается отказаться от собственных слов. Он понимает, что не должен был этого говорить.

– Крю, твоя мама делает вид, что не может разговаривать?

Крю сжимает зубы, не вынимая ножа изо рта. Я вижу, как нож проходит между зубами и втыкается в десны.

Начинает течь кровь. Я вскакиваю, роняя стул, хватаю нож за ручку и вытаскиваю у Крю изо рта.

– Джереми!

Прикрыв рот Крю рукой, я оглядываюсь в поисках полотенца. Тщетно. Крю не плачет, но его глаза полны ужаса.

– Джереми! – теперь воплю я. Отчасти потому что мне нужна его помощь, отчасти от испуга.

Джереми подбегает к Крю, запрокидывает его голову назад, заглядывает ему в рот.

– Что случилось?

– Он… – Я даже не могу этого произнести. Хватаю ртом воздух. – Он ткнул в рот ножом.

– Придется зашивать, – Джереми берет сына на руки. – Возьми мои ключи. Они в гостиной.

Я спешу в гостиную и хватаю со стола ключи Джереми. Следую за ними в гараж, к джипу Джереми. У Крю в глазах стоят слезы – ему становится больно. Джереми открывает заднюю дверь и сажает Крю в кресло. Я открываю дверь, чтобы залезть на переднее сиденье.

– Лоуэн, – говорит Джереми. Я оборачиваюсь. – Я не могу оставить Верити одну. Тебе придется остаться.

Сердце уходит в пятки. Джереми помогает мне спуститься, прежде чем я успеваю возразить.

– Я позвоню тебе после приема.

Он забирает у меня из руки ключи, и я, замерев на месте, наблюдаю, как он сдает задом из гаража. Разворачивает машину и выезжает на дорогу.

Опускаю взгляд на свои руки, покрытые кровью Крю.

Я больше не хочу здесь оставаться, не хочу, не хочу, ненавижу эту работу.

Через несколько секунд я понимаю, что мои желания не играют никакой роли. Я здесь, как и Верити, и я должна убедиться, что ее дверь заперта. Спешу обратно в дом и поднимаюсь по ступеням в ее комнату. Ее дверь широко открыта – возможно, потому что Джереми торопился вниз.