Тайный друг

Уолтер внимательно оглядел автостоянку мотеля. Полиция не последовала за ним сюда — они не преследовали его и в туннеле, зато территория больницы ими просто кишмя кишела. Он едва успел запереть за собой решетку и бросился бежать через лес, когда за спиной взвыли сирены. Мгновением позже темноту разорвали мигающие синие и белые вспышки.

Полиция не нашла его, зато они обнаружили Марию, и теперь она ушла от него. Благословенная Мать покинула его навсегда!

Сидя за рулем, в промокшей от пота одежде, Уолтер раскачивался взад и вперед, взад и вперед, уговаривая себя не плакать.

Но он больше не мог сдерживаться. И вот слезы хлынули ручьем, он зарыдал как маленький, вздрагивая всем телом.

Ты слышишь меня, Уолтер?

Голос Марии звучал ясно и громко. Уолтер перестал раскачиваться и прислушался.

— Я слышу тебя.

Я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно. Я помогу тебе. Ты слушаешь?

Уолтер вытер лицо.

— Да.

Мария объяснила ему, что он должен делать.

— Я не могу! — взмолился Уолтер.

Не нужно бояться. Я все время буду рядом. Ты — мой самый дорогой мальчик, и я очень сильно люблю тебя. Ты сможешь сделать это. А теперь поезжай домой и займись Ханной.

Чувствуя, как в сердце разгорается любовь его Благословенной Матери, Уолтер запустил двигатель и тронул машину с места.

Глава 79

Ханна сидела на кровати, сжимая руками статуэтку Божьей Матери.

Мама истово верила в Бога. Она заставляла семью каждое воскресенье ходить на мессу и ограничивать себя во всем во время Великого поста. А вот отец относился к церкви вполне равнодушно. Как-то, когда они остались вдвоем, он сказал дочери: «Если хочешь добиться чего-то в жизни, мало сидеть на церковной скамье и молиться. Нужно сполна пользоваться тем, что у тебя между ушами».

Тем не менее отец не отваживался на открытый бунт и плыл по течению. Шевелил губами, в нужных местах склонял голову и вставал, опускался на колени, вновь склонял голову и опять поднимался. Благодарил Господа за все хорошее, что было у него в жизни, и выслушивал наставления: иди и не греши, веди себя достойно и не смей подвергать сомнению поступки Господа нашего. Ханна же всегда ощущала себя застрявшей на полдороге: ей хотелось верить в высший смысл, предназначение и призвание, но при этом сказка о невидимом человеке, сидящем на облаках и глядящем на них сверху вниз, а потом записывающем их плохие и хорошие поступки в разные колонки, как-то ее не вдохновляла.

Последний раз она молилась летом, перед поступлением в колледж. У ее двоюродной сестры Синди был сын, совсем еще малыш, страдавший врожденным пороком сердца. Маленький Билли прожил шесть месяцев в инкубаторе и подвергся всем возможным манипуляциям и процедурам, включая установку электронного стимулятора сердца. Компания-производитель изготовила его на заказ, чтобы устройство смогло поместиться в крошечной груди Билли. Был объявлен сбор средств, в церквях молились за выздоровление Билли, но в конце концов Господь сказал: «Мне очень жаль, но Билли должен уйти». Все это было частью Божественного плана, как уверял священник.

Дерьмо собачье.

Какую роль мог играть младенец в таинственном Божественном плане Господа? Зачем тогда вообще следовало разрешать Билли появиться на свет? Для чего любящему Господу понадобилось подвергать малыша таким мукам? И почему же тогда заботливый Господь оказался глух к мольбам тысяч евреев, умиравших в концентрационных лагерях? Тех евреев, которых строем загоняли в печи крематориев и убивали выстрелами в затылок, когда они стояли у разверстого края братской могилы? Как это вписывалось в Божественный план Отца нашего небесного?

Ответов на эти вопросы Ханна не знала, но не стала бы отрицать, что статуэтка, которую она крепко сжимала в руках, внушала ей некоторое спокойствие и утешение. Божья Матерь Иисуса Христа не давала ей расплакаться и вселяла надежду.

Может быть, страдание имело свою цель, но Ханна понимала, что если она выживет, то полной мерой постарается использовать то, что находилось у нее между ушами…

Замки в ее комнате щелкнули, и дверь отворилась.

Ханна спрыгнула с кровати и увидела Уолтера. Он перешагнул порог, держа в руках вещи, которые были на ней в ночь похищения. Джинсы и толстовка были аккуратно сложены стопкой. На запястье у него болтался пластиковый пакет, в котором лежали ее сапожки.

Уолтер швырнул пакет и одежду на пол.

— Одевайся.

Что-то случилось. Макияж, с помощью которого Уолтер скрывал свои ужасные шрамы, в нескольких местах размазался. Она увидела толстые, красные рубцы и коричневые пятна сгоревшей кожи. Глаза у него блестели. Неужели он плакал?

— Одевайся, — повторил Уолтер. Волосы его были в беспорядке и торчали в разные стороны, как если бы он только что вскочил с постели. На нем была теплая куртка.

— Куда мы едем?

— Я отвезу тебя домой.