Тайный импульс

Аданна остановилась возле своей «Шкоды» и, открыв дверь машины, обернулась к Руне. Веселая улыбка исчезла с лица подруги. Серьезным голосом она сказала:

– Надеюсь, эта информация поможет тебе лучше понять напарника.

Руна улыбнулась в ответ:

– Уже помогла. Спасибо, Аданна.

Она села в машину и, достав из куртки папку, бросила ее на сидение рядом. Кивнув на прощание подруге, Руна выехала с парковки. Вначале она собиралась поехать домой, чтобы как следует изучить личное дело Рейнара, но в последний момент передумала. Остановившись на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора, она раскрыла папку на первой странице – и выхватила взглядом домашний адрес Рейнара.

Глава 42

Вскрытие тела Тарьи Нурми заняло больше времени, чем ожидал Эрик: Инга Хальсонт с присущей ей дотошностью пыталась докопаться до причины аномального строения левого глаза девушки-криптоморфа.

В конце концов Инга заявила, что ей потребуется провести гистологическое и цитологическое исследование глаза, что займет еще какое-то время, поэтому Эрику больше нет необходимости торчать в морге и мешать Инге работать: он может вернуться в Отдел или поехать домой, а об окончательных результатах вскрытия она сообщит ему в ближайшие дни.

Впрочем, толку от всего этого было уже мало: Тарья Нурми пополнила бесконечную череду криптоморфов с аномальным строением внутренних органов, которые под действием вируса КРИМОР приобрели разнообразные сверхъестественные способности.

В случае Тарьи речь шла о дистанционном воздействии высокой температуры на локализованные участки органов других живых существ – именно так звучало предварительное заключение Инги Хальсонт. Окончательным анализом сверхъестественной способности Тарьи Нурми дальше будут заниматься ученые-криптоморфологи, но Эрик, как правило, почти никогда не интересовался результатом их работы: его дело – ликвидировать опасных криптоморфов, а не заниматься пустопорожними рассуждениями о природе их способностей.

Попрощавшись с Ингой, Эрик решил не возвращаться в Отдел, где в это время корпела над отчетом его напарница: рабочий день подошел к концу, и можно было смело отправляться домой.

* * *

Эрик погасил лампочку на потолке и, усевшись в потертое кресло из «Икеи», уставился на огонь в камине, который служил единственным источником света: жалюзи закрывали окна, поэтому в комнате было темно.

Раскаленные желто-оранжевые всполохи каждый раз напоминали ему о пламени, в котором заживо сгорела Агния, и эти воспоминания вызывали боль, приносившую странное садистическое наслаждение. Вечная, неутихающая, испепеляющая боль служила одновременно наказанием за его грехи – и доказательством того, что его чувства к любимой девушке когда-то были реальностью, а не сном.

Чтобы отвлечься от мыслей про Агнию, Эрик решил подумать о другой девушке, которая совсем недавно внезапно появилась в его жизни. Он не хотел их сравнивать, но все-таки не мог не отметить: если что и объединяло Агнию и Руну, так это невероятное упрямство и желание во что бы то ни стало быть лучшей.

Эрик невольно улыбнулся, когда вспомнил о том, с каким наигранно равнодушной физиономией Руна старательно делала вид, что ее совсем не ранят колкости напарника. Конечно, Эрику следовало немного умерить пыл в желании как можно сильнее задеть и обидеть Руну, но на случай подобных угрызений совести он уже давно приберег оправдание. Эрик вел себя как последняя скотина из лучших побуждений, ведь только так он мог быть уверен, что не причинит Руне большего вреда, чем его обидные слова.

Он прикрыл глаза, наслаждаясь теплом от камина. Перед мысленным взором вставали все недавние разговоры и споры с Руной: он вспоминал ее пытливый взгляд, упрямо нахмуренные брови, сосредоточенное лицо. Он снова поразился решимости, с которой Руна метко застрелила Тарью Нурми… Своим поступком она спасла жизнь Филипа Куверта – человека, в невиновности которого сомневался сам Эрик, хоть и не говорил об этом Руне, чтобы лишний раз не напоминать о неоднозначности ее поступка.

Да, Эрик знал, что был последней сволочью, и всячески поддерживал этот образ среди сотрудников Департамента, но, несмотря на годы отвратительного отношения к коллегам, у него все равно оставались моральные принципы, которые он никогда бы не нарушил. Одним из таких принципов являлось уважительное, скорее даже деликатное отношение к тяжелому моральному выбору, который рано или поздно совершал каждый агент Департамента. Руне Ларк пришлось сделать этот шаг слишком рано – в первые дни работы в Отделе криминальных расследований, и Эрик понимал, насколько трудным для нее оказалось это решение.

Он помнил своего первого застреленного криптоморфа – мальчишку, обладавшего паранормальной способностью управлять стаей голодных бродячих псов, которые по ночам нападали на припозднившихся горожан на темных улицах Нивенштадта. Этот мальчишка до сих пор являлся Эрику во снах. И он знал наверняка, что теперь Руна Ларк обречена видеть перекошенное от злобы лицо Тарьи Нурми всякий раз, когда ей будут сниться кошмары…