Тайный канон Китая

При всей таинственности автора «Гуй Гу-цзы» эта книга, конечно, не стоит особняком от прочих памятников древнекитайской политической мысли. Она разделяет основные положения и терминологию, которые составляли общий философский фонд слоя «странствующих ученых» и политических советников. Некоторые ее фрагменты и даже целые главы текстуально представляют близкую параллель текстам сходных по содержанию и лексике сочинений, в особенности трактатов «Гуань-цзы», «Дэн Си-цзы», «Хэ Гуань-цзы», а также ряда текстов, обнаруженных в последние десятидетия китайскими археологами.

Впервые трактат «Гуй Гу-цзы» упоминается сравнительно поздно — в библиографическом указателе, относящемся к концу VI века. Известно между тем, что еще в первые столетия н. э. были написаны два комментария к нему, впоследствии утраченные. В VI столетии известный ученый-даос Тао Хунцзин составил новое толкование на эту книгу. Позднее появились еще два толкования, но только комментарий Тао Хунцзина дошел до наших дней.

Тщательный анализ лексики и стиля трактата показывает, что он действительно восходит к эпохе Борющихся царств (IV–III вв. до н. э.) и был составлен в центральных царствах тогдаш ней китайской ойкумен[1]. Окончательно же текст трактата, очевидно, сложился к рубежу н. э. В нем есть пассажи и отдельные фразы, которые, как уже говорилось, почти дословно совпадают с фрагментами ряда других древних сочинений, касающихся вопросов политики и военной стратегии. Некоторые ученые даже находят в его последней части следы буддийского влияния. Большинство современных исследователей уверенно датируют первые три главы трактата «Гуй Гу-цзы» эпохой Борющихся царств. Остальные части книги сложились, возможно, несколько позже.

Странная судьба «Гуй Гу-цзы» и покров тайны, окутывающий его автора, во многом объясняются тем, что с возникновением в древнем Китае централизованной империи исчезла и социальная почва, которая питала традицию Философа Чертовой долины и его последователей. Империя нуждалась прежде всего в четко прописанном административном регламенте, так что институты государственной бюрократии с ее субординацией и формалистикой во многом заслонили и даже сделали ненужным наследие индивидуальных, способных на нестандартные поступки и суждения советников-стратегов, которые стояли в центре политической жизни доимперской эпохи. Это наследие продолжило свое существование, так сказать, неофициально — как полусекретное и сомнительное в нравственном отношении искусство корифеев дворцовых интриг или кабинетных теоретиков.

Традиционный текст «Гуй Гу-цзы» состоит из трех частей («свитков»). Первые две части содержат двенадцать глав (еще две главы утрачены, от них сохранились только названия), а третья часть включает в себя три главы, которые не имеют нумера ции, причем первая из них разбита на несколько разделов.

«Гуй Гу-цзы» всегда входил в число популярнейших книг в области военной и политической стратегии, хотя многие конфуцианцы критиковали отца китайской дипломатии за его беспринципность, равнодушие к моральным устоям и в особенности за то, что он учил «обманывать людей». Особенно резкое высказывание принадлежит ученому XIV века Сун Ляню, который утверждал, что советы Гуй Гу-цзы — это «суетливое знание змей и мышей» и что «тот, кто воспользуется ими в семье, погубит семью; кто воспользуется ими в государстве, погубит государство, а кто воспользуется в Поднебесной, погубит Подне бесную».

Обвинения конфуцианских моралистов, как мы сможем убедиться ниже, явно несправедливы, даже если ограничиться разбором взглядов самого Гуй Гу-цзы. Но есть еще и более широкая проблема, заключающаяся в том, что никакая мораль не может отменить стратегического измерения в политике, ибо ни одно общество не может жить только формальными правилами. Можно не сомневаться, впрочем, что нападки морализирующих конфуцианцев только увеличивали популярность этого экзотического философа.

Гуй Гу-цзы получил признание и за пределами традиции ученых-книжников. Его взгляды во многом близки заветам даосского патриарха Лао-цзы, и даосы объявили его одним из святых древности, который обрел бессмертие и «лицом был, словно ребенок». Они утверждали, что у него была целая сотня учени ков и что среди них только Су Цинь и Чжан И не интересовались секретами вечной жизни, а постигали принципы стратегии. В даосском предании даже утверждается, что Гуй Гу-цзы носил фамилию Ван и что он вместе с Лао-цзы ушел в Западные страны, но позднее вернулся в Китай. В народных же легендах Гуй Гу-цзы предстает в роли могущественного волшебника, который умеет вызывать ветер и дождь, превращать разбросанные по земле бобы в воинов и т. п.

В настоящее время имеется четыре основных списка «Гуй Гу-цзы». Самый ранний помещен в издании даосского канона XV века. Второй список — это рукописный экземпляр, составленный при императоре Минской династии Цзяцзине (XVI в.) и отредактированный рядом китайских текстологов.